Прерву въ весеннемъ Капитоліи свое лобзанье
На этотъ неожиданный пріѣздъ въ два года разъ
И пропишу желѣзомъ, все еще не старымъ,
Огарки поднебеснымъ тусклымъ парамъ
Тревожащее, какъ въ ненужномъ мѣстѣ тазъ,
Какъ душъ неслыханное обрѣзанье.
Мнѣ выходить – вдоль стѣнъ питаться
Тѣнями, помнящими твои старыя короны.
Бѣгу отъ края и до окончанія вѣковъ
На зависть многимъ не взимая пловъ
Съ кричащей въ помѣщеніи вороны
О горечи, не принявшей «разстаться».
Отъ перекура мало остается
Потушенныхъ у пня похабныхъ брилліантовъ.
Я со спины поддерживаю трескъ,
Мечтающій о дерзкомъ, какъ кровавый всплескъ
Средь непрочитанныхъ заглавій фоліантовъ,
Кому ужъ лучше, чѣмъ не вѣчному, живется.
Не многіе поймутъ, что за недѣлю до пріема
Твоихъ прекрасныхъ лебедей я остаюсь.
Я буду слышать это. Но не въ лапы
На этой Рай войду сквозь чуждыхъ храпы,
Сквозь фишекъ стаю. И не умилюсь
Тому, что дышитъ у того же водоема.
Курить!.. На чайникѣ ужъ новое кипѣнье
Опущенныхъ въ него фантомовъ нашихъ бѣдъ,
Что смяты выставленнымъ наглухо на милю.
Смотри въ окно. По не начищенному килю
Не буду повторять безплатный мнѣ совѣтъ,
Доколѣ есть сегодня мое бдѣнье.
Есть двѣ звѣзды. Одну зовутъ не нарѣченнымъ мѣломъ
На трехъязычной града надписи изъ Слова.
Напрасно ты давала этомѵ случиться…
Я не посмѣлъ наукѣ обучиться,
Дающей говорить до четверти второго
И дальше, за приготовленнымъ предѣломъ.
Но не о той я съ мѣста грѣтаго гляжу въ ладони.
Меня всѣ знаютъ отъ себя и до послѣдней высоты.
Отдѣльно благодать несу въ ея просторныя кареты.
