Луна теплѣе жизни снѣга
И ожиданій часа дня.
По дереву простого оберега
Покорность веселъ не видна.
Куря навзрыдъ, укутавшись въ пальто.
Я остановкамъ ставлю матъ.
И ненавижу я себя за то…
За что – сокрою то межъ латъ.
Тепло стремится волей крышъ
Все разодрать, что стало краемъ.
Въ рукахъ – завядшій къ старости камышъ
Въ краю, что сталъ необитаемъ.
Его прямая въ сути далъ
Наложится на скользкій путь.
Среди оконъ взимается печаль
Далекихъ будней какъ-нибудь.
Завязки ношеныхъ крестовъ
И хлада ярость – по итогамъ.
Въ исписанныхъ фантазіяхъ листовъ
По истинѣ дается вольно тогамъ.
Чертами ризницъ, въ воѣ трубъ.
Что насъ сподобили на дверь,
Въ перстѣ нашелся лѣсорубъ.
То – новый ликъ для насъ теперь.
Не только тишь промерзшихъ дровъ
Итоги носитъ въ не-движеньи.
Подносъ съ пыльцой весьма суровъ.
Чтобъ быть свободнымъ въ наважденьи.
Черкну асфальта дикимъ ликомъ:
Смотрите! Вашъ идетъ гонецъ!
Въ камняхъ въ не нажитомъ и дикомъ
Конѣ мерещится подлецъ.
Но слышно все по вашей волѣ.
Что станетъ насъ завѣдомо мудрѣй.
Сыща въ слезахъ немного соли.
Глаза намъ стали озорнѣй.
Шаги сокрылись въ нужной рамѣ.
Дыханіе спрямилось до небесъ.
Въ какой еще небесной драмѣ
Такъ чтутъ униженный здѣсь зѣсъ?
Сорвемъ, какъ маски, дикій рокъ
Съ веревочныхъ смотрителей былого.
Зажжемъ въ безсмысленность порогъ
Межъ первымъ съ третьимъ находить второго.
Пусть пляшутъ всѣ на костыляхъ
Въ движеніи межъ нами въ это пламя.
Какъ ледъ не возвышается въ угляхъ,
Такъ не несу потомковъ знамя.
Воткну я въ путь картины свѣтъ:
Раздамъ стиховъ благословенье.
Меня въ шедшемъ зѣкѣ нѣтъ.
Не жду отъ васъ воцерковленья.
Пусть скромный росчеркъ моего пера
Увидится съ наклономъ головы.
Я разгонюсь на лѣнности утра
До мягкой сырости не скошенной травы.
