– Что встали? – разозлился я. – Я говорю, что стоите?! А ну давай играть! А то так мы не заработаем! Быстрее! Люди ждут!
Мы спели еще несколько популярных песен. Ну как пели… слова я знал не все, но если уж знал – то подпевал от души. Со временем даже вошел во вкус, некоторые особо энергичные припевы даже кричал – с выражением и нотами, как положено. Где-то слышал, что каждый уважающий себя музыкант должен спеть в переходе.
Мы собрали вокруг себя большую разновозрастную толпу. Анька была круче всех, она дурачилась как безумная, наворачивала круги возле комбоусилителя и крутила башкой. Я пел так самозабвенно, что даже сорвал голос. Только Шут был серьезен. Поначалу мне показалось – он нас, взбалмошных, стесняется, но нет. Просто это был его способ погружаться в музыку – спокойно проживать ее внутри себя. Я читал о таких людях, это у него такой тип характера, кажется, называется интроверт. Ну а мы с Анькой, наверное, эти… «экстрасверты» – безумцы, любящие жизнь.
И вот три звезды подземелья, наполненные духом музыки, величавой походкой вышли на свет. Ну как на свет, конечно, уже был поздний вечер.
Шут распереживался, что ему пора домой, и, что-то пробормотав, быстрой походкой покинул нас. Странно получилось: деньги у нас уже были, но праздновать вдвоем было бы как-то странно. В итоге мы с Анькой тоже решили расходиться. Оказалось, она жила в моей стороне, и мы молча шли вдвоем. Я не знал, что сказать. Внутри меня бурлили эмоции. Я только что пел! И людям вокруг нравилось! Я чувствовал себя настоящей звездой, казалось, с этой минуты моя жизнь изменится…
Но молчаливая прогулка с Аней вернула меня в реальность. Не похоже, что она осталась в восторге от нашего выступления. Иначе почему молчала сейчас, будто я ее чем-то обидел? Или она вспомнила, что я обычный хулиган? От этих мыслей у меня сдавливало грудь, но я ничего не говорил.
– Мы пришли, – тихо прошептала Анна, остановившись напротив подъезда.
Я тоже остановился. В груди настолько защемило, что я скорчился от боли и присел на корточки.
– Петя! Что с тобой? – кинулась ко мне Анька.
– В груди, в груди болит… – простонал я.
– Ложись на снег, ложись скорее, – она, сняв с себя шарф, подложила его мне под голову. – Тебе нужно вытянутся, это все страх, так бывает после первых выступлений…
– Я ничего не боюсь, – сквозь зубы пытался сказать, но ничего не выходило, мне не хватало воздуха даже на вдох. Мог только смотреть на Аньку.
– Уходи, уходи страх. – Она проводила руками от моей груди к ногам, словно совершала ведьмовской ритуал.
Действительно стало легче. Я даже улыбнулся. И чего она говорит про страх? Я никогда ничего не боялся. Заметив мою улыбку, Анька перестала водить руками и сложила их на коленях, сидя рядом со мной, развалившимся на снегу.
– Фуф!
– Спасибо, – буркнул я, не узнав свой голос. Получилось как-то… робко.
– Не сдавайся, не бойся, ты с нами, ты такой же, – прошептала она, словно заклинание, взяв мою руку и приложив к моей же груди.
Наконец Анька встала. Я поднялся за ней, протянул шарф, но она остановила меня.
– Потом отдашь. Вдруг еще где-нибудь по пути вздумаешь упасть! – улыбнулась Аня и пошла к своему подъезду.
Я расслабился и запрокинул голову к небу, дыша полной грудью. Еще долго улыбка не сходила с моего лица. Безумство, как в подземелье, опять захлестнуло меня.
