Один дух, пожаловав к исправнику без приглашения, вёл себя не совсем корректно. Был обуян Бахусом и горланил:
Калина́, калина́,
Толстый дрын у Сталина,
Толще, чем у Рыкова,
У Петра Великова!
Он ворвался в кабинет, где капитан принимал бывшего студента, и завопил:
– Слушай, начальник! Отпусти меня! Я тебя знаю! Ты к Таньке в наш дом ходил…
– Трахтенберг! – взорвался Тарадымов. – Уберите поддонка! Где машина? Почему не отвезли в медвытрезвитель?
Подчинённый выволок пьяндылу в коридор. И там тот снова запел:
Ленин Сталина спросив:
– Где ты ступу заносив?
– На колхозному дворі
Товк макуху дітворі!
Капитан зачем-то полез в ящик стола, где валялись канцелярские скрепки, бритвенный станок, календарик с манекенщицей, оголяющей тяжёлые груди. За спиной офицера на стене напряжённо дышал «экран» слежки за негодяями, выпущенными из мест не столь отдалённых. Круглые клавиши пишущей машинки на столе смахивали на присоски осьминога.
– Вы почему не работаете? – задал трафаретный вопрос «застёгнутый на все пуговицы мундир». Он задумчиво посмотрел в окно на пионеров, собирающих во дворе макулатуру:
– Даже дети работают. Труд создал человека!
– Простите, прежде чем устроиться на работу, нужно прописаться.
– Вы обязаны приносить пользу Родине.
В кабинет вошла пышноватая помощница, держа под мышкой прошнурованную папку с бумажками на подпись… Сводящий с ума шёлковый шорох трущихся нежных ляжек. Гладышевский немедленно внутри себя окрестил её парижски-журнальным именем породистой лошади Вронского: – «Фру-фру»!
– У меня вся зарплата на колготки уходит! – с досадой воскликнула она, сидя на краю кровати и рассматривая затяжку на чулке перед тем, как одеться. Бывший студент, который опасался, что нижнее бельё у канцелярской крысы окажется менее красивым, чем предполагал, рассмеялся, сообщив ей, как Гитлер после покушения на него в бункере вскочил на ноги и выругался по поводу разорванных бомбой надетых впервые брюк.
– Прописки вам не будет! – дёрнув погонами, внезапно сыпанул в глаза молодому человеку горсть острых пятиконечных звёзд одудловатый мент, обрывая вспышку его эротической фантазии на самом любопытном месте.
– Почему?
– Вы с матерью разнополые. По закону, вам вместе в одной комнате жить нельзя.
– Матери и сыну?
– Да.
– Но…
– Жилплощадь у вас маленькая, район под снос…
– Но…
– Не шумите, не шумите! Я вас превосходно слышу… Приходите через неделю… Собирайте справки… Там увидим… И думайте о трудоустройстве. Мы не терпим тунеядцев!
Сколько ни обивал тунеядец пороги ЖЭКа, милиции, горисполкома – в прописке ему отказывали. Тогда он сунулся в консультацию адвокатов.
– Вы по какому вопросу?
– Насчёт прописки.
– Это не ко мне. Вам вон туда… Игорь Николаевич, к вам!
Игорь Николаевич (больные ноги, дома старый лохматый пудель лижет ему то худые колени, то свой вывернуты красный пенис) предложил ананасное пюре:
– Вас обязательно пропишут. Не имеют права. Мать одинока, нуждается в помощи, хворает.
– Меня вызывают на административную комиссию за нарушение правил паспортного режима. Регулярно в квартире матери появляется участковый, составляет на меня протоколы…
– Не пугайтесь. Я сам в этой комиссии.
– Мне угрожают уголовным наказанием.
– Не волнуйтесь. Вы прямо-таки кипящая глина…
– Зачем же вызывают?
– Вас просто предупредят.
– За что?
– За отсутствие прописки.
– Но ведь вы только что сказали «не имеют права».
– Не имеют.
