Дураки все - страница 19

– Я как раз туда, хочешь, подвезу, – предложил Джоко, но Руб только отвернулся, чтобы тот не видел его слез; ему казалось, будто его ударили под дых. Все это время Руб не желал замечать страшную правду: он один в целом свете.

Мы все одиноки, балбес. Без исключений.

– Но… – начал было Руб.

К тому же ты преувеличиваешь. Я ведь тебя не бросил.

Не совсем, конечно же, нет. Когда Салли впервые свезло, Руб больше всего боялся, что тот уедет прочь, куда-нибудь, где получше, потеплее, куда Руб уехать не сможет. Но Салли пока подобных намерений не обнаружил. Порой по пятницам ближе к вечеру, когда у Руба кончался рабочий день, пикап Салли подъезжал к кладбищенскому сараю, и они, как прежде, катили в “Лошадь” пропустить по пивку. Порой Салли заезжал к Рубу домой, и они вместе отправлялись завтракать к Хэтти, а потом заглядывали в букмекерскую контору. Но все это было недостаточно часто. Рубу нужно было точно знать, когда Салли приедет, иначе он весь день гадал, приедет ли тот вообще. Ему хотелось видеть друга каждый день и каждый вечер – вот этого было б достаточно.

В конце концов Салли заметил, что Руб стал унылый и вялый, и попытался объяснить, что теперь он больше времени проводит дома, а не шляется по кабакам. Он хочет подавать внуку хороший пример. Негоже парнишке видеть, как его дед каждый вечер приходит домой поздно и в стельку пьяный и полиция ставит его на учет за дурацкие выходки. Рубу хотелось верить. Правда хотелось. Но по обмолвкам Салли ему казалось, что тот по-прежнему регулярно захаживает в “Лошадь”. Иногда Руб, обуреваемый подозрениями, звонил туда, просил позвать Салли, но Берди, постоянная барменша, узнавала его заикание. И всегда отвечала, что Салли нет и вообще она давно его не видала. Рубу случалось слышать, как она говорила то же самое женам мужчин, что сидели прямо напротив нее, и он с легкостью представлял, как она, приподняв брови, смотрит на Салли, а тот качает головой – мол, нет меня тут, совсем как эти мужчины.

– Мне просто хотелось бы общаться с тобою не в спешке, – промямлил Руб.

Он терпеть не мог, когда Салли умолкал. Руба и без того задевало, если друг ему врал или бывал к нему несправедлив, но молчание еще хуже, ведь для Руба оно означало, что Салли или неинтересно, или он не считает нужным удостоить ответом то, что Руб пытается ему объяснить. А в последнее время Салли то и дело куда-то спешил, ему не терпелось очутиться где-то в другом месте, словно его преследовало нечто такое, чему названия они оба не знали. Неужто и сегодня будет вот так? Будь на то воля Руба – нет. Подрезать мешавшую ветку – полчаса от силы, но Руб намерен был растянуть это дело на целый вечер. Бутси, слава богу, на работе, сына и внука Салли тоже нет рядом, можно усесться в шезлонги, Руб выскажет Салли все, что накопилось, все мысли одну за другой, пока они не иссякнут. Но стоит ему почуять, что Салли опять торопится, и слова застрянут у Руба в глотке.

Вот что самое досадное в дружбе с Салли: необходимость делить его с другими. И ладно бы только в закусочной “У Хэтти”, в букмекерской конторе, в таверне “Белая лошадь”. Жестокая арифметика их дружбы такова, что Салли – единственный друг у Руба, а Руб у Салли – один из многих. Кроме сына и внука – Руб недолюбливал обоих, хотя и понимал, что не имеет на это права, – был еще Карл Робак, которого Руб недолюбливал еще больше. Их бывший работодатель, казалось бы, не мог рассчитывать на симпатию Салли, но Салли тем не менее симпатизировал ему. И еще была Рут из закусочной “У Хэтти”. Салли уверял, что у них с Рут всё в прошлом, но если так, почему он до сих пор с ней дружит? И список на ней не заканчивался. В “Лошади” – Бёрди, Джоко и прочие. Еще дамочки с Верхней Главной, престарелые вдовы из ветшающих викторианских особняков, Салли возит их к парикмахеру, чинит их скверный водопровод, причем они ему не платят. Почему все эти люди на него претендуют?