Постояли на крыльце, наблюдая за потоками воды, заполнившими улицу.
– Льют дожди, и нет покоя, не сдержать поток воды… – задумчиво прошептал Мареев и добавил: – Громыхает Небо. Сердится! Предал я деда, Сашко! Иной раз думаю: «Не надо было никуда уезжать из села».
Гроза прекратилась так же внезапно, как начиналась. Ещё долго друзья сидели на веранде под усыпанным яркими звёздами кипрским небом и беседовали. О самом важном, начатом в парке «Дасуди», который так располагает к откровениям…
* * *
…Всеволод встретился в Москве, на Киевском вокзале, с Мишкой, дружком по мореходке. Ещё раньше сговорились вместе ехать на Сахалин: обоих, не обременённых семьями, из Одессы, словно сослали в островное пароходство, а всех «женатиков» оставили в своих, украинских.
И вот они, юные штурманы, будущие капитаны дальнего плавания отправились в далёкое путешествие. Впереди Японское и Охотское моря, Тихий океан, Курильские острова, Камчатка и, возможно, загадочная Япония.
А пока Сева во все глаза смотрел на Москву с её красивыми домами, широкими улицами. В сравнении с Одессой столица казалась огромной. Мишка иронично оценил войлочные полуботинки Севы:
– Ты где такое чудо достал?
– Так, в селе, в магазине купил. Мать настояла. Они тёплые, то что надо, ведь на самый Сахалин едем.
– Сева, так ты бы в курсантских «гавах» поехал. А если снег мокрый? «Гавы» проверенные. А эти? Из тряпки сделаны.
Через день купили билеты только до Хабаровска, дальше запланировали продолжить путь самолётом до Южно-Сахалинска.
Радовались, что семь дней в поезде проведут, всю страну из окна увидят.
– Севка, представляешь? Из Европы в Азию! Границу будем пересекать. Отметим это дело?
А Мареев только глазами хлопал. Миша всё знает и всё может! Такой разбитной. Учился в мореходке всегда на «отлично». Выпускные сдавал по-английски. Во какой! Столичный парень! Мишка – спортсмен-фехтовальщик, Мишка – умный! О поэзии поговорить? Сыплет стихами Мандельштама. Как-то шли через парк, где деревья в шапках снега и ветки покрыты инеем. Дружок тут же выдал:
Глубока, как ночь, зима,
Снег висит как бахрома…
– Мирский, это ты сам придумал?
– Это Осип Мандельштам! А я буду романы писать. Позже начну, на Сахалине.
Девчата в восторге от него! Бывало, в одесском парке им Т. Г. Шевченко на танцплощадке сами приглашали на танец. Красавец! Лицо – крупное, волосы волнистые, широкоплечий. Куда Севе до него?! Сева – тонкий и высокий, застенчив не в меру. Хотя Бог силой его не обидел. Когда пацаны в шутку задирались, то Мареев любого мог скрутить своими жилистыми руками.
Несколько дней в Москве пролетели как сказочная карусель. Мама Мишки, Марья Борисовна, готовила очень вкусно, старалась побаловать ребят домашней едой, вечерами – в кино или просто гуляли по Тверской, наслаждаясь свободой и мечтая о будущих морских походах.
– Я, Сева, долго в штурманах не задержусь. Капитаном скоро стану. Представляешь: капитан Михаил Мирский! Звучит?
– Мишка, так нам ещё матросами надо трубить и трубить, пока не наработаем нужный ценз для получения рабочих дипломов. Наши пока не дают права занимать штурманскую должность. Ведь так?
– Прорвёмся, Мареев! Всегда есть исключения. На месте разберёмся.
И правда, потом на месте Мишка разобрался: начинали друзья матросами на старом-престаром пароходе под названием «Ванцетти», но через пару месяцев Мишка – уже на должности третьего помощника капитана. Фортуна, судьба-индейка: помощник заболел, его списали на берег, а Мишка занял свободное место. И в парке на танцплощадке, и в море – везде первый!
