– Благодарю вас, дон Диего, – ее зеленые глаза вспыхнули изумрудным огнем в лунном свете.
– Всего вам доброго, сеньорита, – ответил он, отступая от кареты.
– Сеньор, – она едва заметно кивнула и скомандовала. – Педро, налево.
Диего молча проводил взглядом карету, пока она не скрылась в ночной мгле. Лишь тогда он вернулся к своей двуколке и направился домой.
На удивление, сон его этой ночью был безмятежным и глубоким, словно море в штиль.
На следующее утро Диего уже приступил к завтраку, когда его отец вошел в гостиную.
– Доброе утро, сынок, – дон Алехандро одарил его теплой улыбкой, усаживаясь напротив.
– Доброе утро, отец, – Диего ответил улыбкой, чувствуя, как утренняя свежесть стирает следы вчерашней усталости.
Какое-то время они молча наслаждались едой, которую с любовью к своим патронам приготовили их слуги. Но когда дон Алехандро заметил, что Диего допивает свой кофе и собирается покинуть комнату, он откинулся на спинку стула и с притворной небрежностью спросил:
– Сынок, во сколько ты вчера вернулся?
Диего вскинул на него взгляд:
– Довольно поздно, отец, ты уже спал.
– И как прошла твоя встреча?
Диего, с утра измотанный подготовкой к неминуемой отцовской взбучке, выдохнул и выпалил правду:
– Не совсем удачно, отец, – он заметил вопросительно взметнувшиеся седые брови родителя и продолжил, запинаясь: – Я… не сдержался. Вспылил.
– Диего… Из-за чего?
– Прости, отец, сам не пойму, что на меня нашло, – молодой человек вновь тяжело вздохнул, – но я постарался загладить вину. Задобрил сеньора Моралеса отменным ужином и бутылкой доброго вина в таверне. Договорились сегодня вечером встретиться снова, – поспешно добавил Диего, словно пытаясь предотвратить гнев отца.
Он, стараясь сохранять невозмутимость, выдержал испытующий взгляд дона Алехандро. Наконец, старый идальго устало вздохнул, отложил в сторону белоснежную салфетку и произнес с непривычной тревогой в голосе:
– Диего, что с тобой происходит?
Его сын попробовал изобразить на лице недоумение:
– О чем ты, отец?
– Диего, боюсь, я совершил ошибку, когда остановил тебя в Монтерее, – прошептал гасиендадо, стараясь не привлекать внимания слуг. – Не стоило мне вмешиваться в твои планы.
Диего прикрыл глаза, чтобы не видеть отцовский взгляд, полный запоздалой жалости.
– Диего, я вижу, как сильно ты изменился за эти три года. Ты стал серьезнее относиться к делам семьи, и да, это то, чего я всегда желал. Но вместе с тем… словно искра погасла в тебе…
Отец умолк, ожидая ответа, но не дождавшись, заговорил вновь:
– Диего, я вижу, что ты до сих пор мучаешься из-за выбора, который сделал под моим влиянием. Может быть, мне нужно было дать тебе свободу, позволить тебе открыться сеньорите Вердуго? Возможно, сейчас ты был бы счастливее…
Диего невольно вздрогнул, услышав имя Анны Марии. Призраки несбывшихся надежд все еще терзали его сердце. Он с головой ушел в работу с отцом и вакеро, стремясь заглушить боль утраченных надежд, не думать о том, чего уже никогда не случится.
– Не стоит, отец, – проговорил он, открывая глаза. Взгляд его был рассеян, словно устремлен сквозь дона Алехандро, вдаль, за пределы открытого окна. – Я уже не раз думал об этом. Что сделано, то сделано, и ход истории нам не изменить. Мы не можем знать, к каким последствиям привело бы разоблачение Зорро, его амнистия. Смогла бы Анна Мария принять меня, скрывающегося под этой маской? – он с трудом сфокусировал взгляд на встревоженном лице отца. – Ты поступил правильно, отец. Я сам выбрал этот путь, поставив защиту невинных выше личного счастья. Это мой путь…
