Души наизнанку. Сборник рассказов - страница 4

Оказывается, заведующий пятым отделением меня надул. В то время уже многие замечали, что моя головка слегка не в своем уме. Но как поделикатнее заставить сотрудника полечиться в психбольнице, чтобы еще и репутация не пострадала, и толк чтобы был? Вот так, незаметно для себя, я принимал размешанные в картофельном пюре таблетки, как прежде учил делать родственников своих пациентов. Спасибо, спасибо, мой друг, мой учитель, мой личный психиатр!

Итак! Я все-таки вспомнил запретную тему – и тут же возник ряд странных, омерзительных историй, которые я когда-то изучал. Я не спал всю ночь, ворочался с боку на бок, неделю болел неизвестно чем, а потом стало все ясно, как божий день. И я помчался к своему вышеупомянутому другу, чтобы попросить у него позволения.

– Ну что ж, – ответил он. – Я думаю, что ты прав. Действительно, иногда приходится писать всякую гадость даже в историях болезни, а уж на книжных лавках ее пруд пруди. Главное, здесь нужно не уподобиться тем писательским психопатам, которые, словно в куске зеркала Снежной Королевы, видят только дурное или вместо сердца имеют лед. А знаешь, дружище, ты меня своей темой одно время так заразил, что я, признаюсь, пока ты отдыхал в экспериментальной палате, влез в твой компьютер и закончил начатые тобою труды. Ты уж извини, что без разрешения. Ты бы уже все равно ничего не смог сделать, кроме расщепления своей психики. А я оказался покрепче, к тому же работал по готовому уже материалу. Но и я, признаться, тоже не закончил – голова кругом пошла. Еще б чуть-чуть – прямиком к тебе на соседнюю койку. Пусть потомки продолжают. Одному эту проблему не разрешить, ни одна нервная система не выдержит. Вот тебе копия наших стараний. Хочешь – почитай на досуге, хочешь – сожги, как Лев Толстой. У тебя практика уже есть.

Я забрал угловую папочку, в которой лежала всего пара бумаг. Вечером любопытство взяло верх, и я все-таки взял в руки статью:

«О психологических и анатомических особенностях личностей, в анамнезе которых имели место один или несколько актов каннибализма.

Явление каннибализма известно с незапамятных времен, когда еще в первобытном обществе люди одного племени поедали органы и части тела людей другого племени с целью, якобы, приобрести их смелость (сердце), ум (мозг), красоту (фаллос) и т.д. С эволюцией человеческого общества и развития цивилизации эти проявления диких предрассудков все более вытеснялись гуманно-эстетическим и научно-просветительным прогрессом и, в конце концов, в современном мире развитых стран здравомыслящим слоем населения акт каннибализма отрицается как нормальное психическое явление, является противозаконным, крайне осудительным и изучается психиатрической наукой в различных аспектах, в том числе в сексопатологии.

Однако наряду с глобально-масштабной по численности цивилизованной части человечества, существуют незначительные горстки примитивных племен, где до пор каннибализму присущ общественный характер, как средство наказания или, наоборот, большой почести.

Напрашивается вопрос: отличается ли психически примитивно-племенной людоед от нашего – людоеда цивилизованного мира? Как ни странно, да и еще раз да. Так почему же для одного и того же биологического вида – человек разумный – существует эта разница? Ответ мы найдем и в источниках классического психоанализа, и в нашей отечественной, так сказать, малой психиатрии. Смысл заключается в том, что для цивилизованного человека акт каннибализма является либо признаком глубокой поломки психики, как, скажем, при той же самой шизофрении, либо в ряде ситуаций для психически здорового человека – существенной психотравмой, оказывающей влияние на всю дальнейшую жизнь. Ибо психотравма есть там и только там, где рушатся эмоционально значимые принципы. Запрет на поедание себе подобных дает нам положительная сторона культуры, связанная с познанием Природы и непротивлением ей. Если бы природа человека была глуха, он бы истребил себя, поедая собратьев, так как эта пища доступнее любой другой.