Тоня подсела к Григорию. «Все-таки какой красивый мужчина», — снова подумала Тоня. Волосы чуть забраны сединой, но в бороде — ни одной серебряной нитки. Статный, плотный, но не толстый совсем. Видно, что Григорий следил за собой. «Бизнесмен, — сделала вывод Тоня. — Наверняка очень успешный бизнесмен. Взгляд вон какой цепкий, но приятный».
— Заказали завтрак?
— И себе, и вам. У них тут выбор небогатый. Всего одно блюдо.
— И что же это за блюдо? — Тоня отчего-то улыбнулась, и вообще, на душе у неё было как-то непривычно хорошо.
— Называется «что дадут, то и ешьте», — хмыкнул Григорий.
— Серьезно? — рассмеялась Тоня.
— Абсолютно.
Дверь в столовую распахнулась, и в неё вкатился тот самый дед, который, как вчера поняла Тоня, был в отеле и за повара, и за официанта, и за весь обслуживающий персонал в целом. Дед этот грохнул с подноса две тарелки с яичницей, чёрной по краям, и поставил перед Тоней и Григорием две чашки бледного чая.
— И все? — поинтересовалась Тоня.
— А что вам ещё? Стандартный набор. Новый год на носу — надо живот поберечь, — проворчал он.
— Может, хоть хлеба дадите? — попросила Тоня.
— С хлебом у нас дефицит. Вчерашний съели, сегодняшний ещё не подоспел.
Григорий достал бумажник и вытащил из него пару купюр.
— Может, все-таки подоспел?
Дед проворно сунул деньги в глубокий карман пиджачка, который не сходился на его объемном животе, и хмыкнул:
— Пойду гляну.
— И кофейку нам, со сливочками, — попросил Григорий.
И Тоня поняла, что не наверняка, а точно он преуспевающий бизнесмен. Таким тоном не просят, а отдают распоряжения, не выполнить которые нельзя.
Минут через пять перед ними на столе стояло блюдо с румяными, только из печи, булочками, масленка, дымились две кружки кофе со сливочной пенкой. Тоня бросила взгляд в сторону и заметила, как держащиеся за руки старички смотрят на их стол, исходя слюной. У Тони сердце защемило.
— И им того же подайте, — сказал Григорий деду, перехвативший Тонин взгляд, в котором тут же разлилась благодарность.
Тот лишь крякнул и собирался было возразить, но Григорий быстро повторил давешний трюк: достал — отсчитал — вручил.
— Сию минуту, — довольно пообещал дед.
Он так резво выскочил за дверь, что Тоне показалось, будто он, словно колобок, выкатился из нее. Однако не прошло и пяти минут, как дед вкатился обратно. Грохнув корзинкой с пирожками об стол и плюхнув на него две чашки кофе перед старичками, дед что-то проворчал себе под нос и собирался было убежать на кухню, как его остановила Тоня.
— А где же Ирина Петровна? — спросила она.
— Укатила.
— Как укатила? — ахнула Тоня.
— Вот так: села в транспорт и унеслась. Дела у неё, — объяснил дед.
— И когда она вернётся?
— До следующего года не жди, — был ответ.
— А что же нам делать с номером? — нахмурилась Тоня.
— А что с номером? — не понял её претензий дед.
— Так он один, мансардный, а нас двое, — она кивнула на сидевшего напротив Григория.
— А вам сколько надо? Семейный номер для семьи! Все правильно. На кой вам два? — Дед пошёл на выход, не переставая ворчать. — Ну, народ! Это им не то! И то не это! На одну семью два номера подавай. С жиру бесятся.
— Они нас за семью приняли, — наклонившись к Григорию, шепотом проговорила Тоня.
— Не отель, а одно сплошное недоразумение, — согласился он.
— И что теперь делать-то?
— Придётся как-то ютиться. Судя по погоде, — Григорий кивнул на окно, — сегодня нам отсюда не выбраться.
