С Верой же было нечто иное, доселе не знакомое мне. Она появилась из ниоткуда и в считанные минуты смогла разрушить все преграды, которые я годами возводил вокруг себя, чтобы не дать никому заглянуть мне в душу, а затем точно так же исчезла в никуда. Я не мог предположить, что с такой легкостью поведаю кому-либо о своей пустыне, о своих несбыточных мечтах и переживаниях. Отчего именно ей? Сам не понимая зачем, я испытывал безудержное желание увидеть ее снова. К тому же, что означала ее фраза, сказанная напоследок? Это была жестокая шутка в ответ на мои откровения? Я отказывался в это верить.
Допив остывший кофе, я отправился в душ и простоял под струями горячей воды, как мне показалось, целую вечность. Обжигающий поток помог немного привести мысли в порядок. Я прошелся голым по квартире – занятие, ставшее с появлением детей небывалой роскошью, – остановился перед большим зеркалом в коридоре и долго скрупулезно рассматривал каждый сантиметр своего тела. Не так уж и плохо. Возможно, даже обойдусь без сельдерея. Пробежки три раза в неделю хватит.
Лорен продолжала крепко спать и, по всей вероятности, пробуждаться в скором времени не собиралась. Я поцеловал ее в висок, на ощупь достал вещи из шкафа, скользнул босыми ногами в кроссовки в прихожей и спустился в машину.
Улицы города, залитого утренним солнцем, были пусты, а весенний воздух еще дышал ночной прохладой. Я достал из бардачка шерстяной шарф и намотал его вокруг шеи в попытке согреться. Проехав по непривычно безлюдному мосту Вастерброн, я остановился в только что открывшей свои двери французской булочной, купил горячие круассаны и отправился в южный пригород Орста, где жила Малин.
– Сынок, что это ты так рано? – взволнованно спросила она, выйдя на порог в длинном красном свитере и леггинсах в розочку. – Еще и восьми нет. Что-то случилось?
– Нет, все хорошо, просто хотелось позавтракать в хорошей компании. – Я протянул бумажный пакет с проступающими жирными пятнами. С облегчением вздохнув, она улыбнулась и широко распахнула дверь, жестом приглашая внутрь:
– Заходи. Только тихо! Девочки еще спят.
Швеция подарила мне четыре сокровища, за которые я был ей глубоко признателен: нежаркое лето, сладкий ржаной хлеб, окна без занавесей и Малин. Когда нас было трое, мы без труда справлялись со своими родительскими обязанностями: Лорен отводила Лу в школу, я ее забирал, по выходным мы гуляли втроем, а если у нас появлялись дела, дочь следовала за нами. Однако, с появлением Софи нам никак не удавалось сохранить прежний ритм жизни. Когда усталость прочно поселилась в нашем доме, став пятым полноправным членом семьи, мы пришли к выводу, что нам нужна помощь. Элен дала Лорен номер телефона «мировой няни», пообещав, что она нам непременно понравится. Пожалуй, это был единственный раз, когда я оказался с ней в чем-то согласен.
Малин действительно понравилась мне с первого взгляда, и я почувствовал, что это было взаимно. Она оказалась из тех людей, которых я называл «без фильтра»: прямолинейной, честной и излагающей свои мысли без прикрас. Она говорила то, что думала, и действительно думала то, что говорила, – а это, пожалуй, то самое качество, которое я больше всего ценю в людях. Она очень любила детей и умела с ними обращаться. К девочкам она привязалась быстро и не чаяла в них души. Даже Лорен, которая очень скептически относилась к перспективе оставить своих дочерей незнакомому человеку, вскоре прониклась к ней всецелым доверием.
