8.2.3: Он повернулся, с силой ударил по облезлому черепу, по другому, наседавшему следом, и, чувствуя, что не успевает, бросил ногу прямым пинком под оскаленную морду. Тут ему просто повезло. С хрустом захлопнув пасть, животное с треском провалилось в кусты; он подумал, что еще одна такая атака – и его вместе с рюкзаком с урчанием потащат вниз. Он убрал ладонью со лба капли пота. Отсюда нужно было уходить.
8.2.4: Он сделал два шага назад, потом еще, он скользил глазами по мордам зверей, он не понимал, чего они медлят, твари тоже смотрели, они смотрели прямо, как смотрят на что-то свое, свою собственность, которая давно составляла часть их стратегических интересов, но которая еще об этом не знала, он осматривался в поисках выхода, но не видел его. Краем глаза улавливая за плечом скрытное передвижение целой группы поджарых бледных пятен, он дышал – так глубоко, как только мог, и кроме дыхания не слышал больше ничего.
8.2.5: Яростные хрипы в кустах и крапиве заглушались возней за спиной, они тонули в тишине, как в болоте, Гонгора резко обернулся, разом оценивая все приготовления с фланга, и еще на излете успел ухватить неясные контуры грязного сине-желтого рюкзака. Штиис на большой скорости и уже, кажется, без томагавка, несся к самым границам видимого пространства – там торчали высохшие бурые елки и оставался свободным проход наверх. Хозяева видели его тоже, но он явно успевал. Гонгоре остро, невыносимо захотелось туда же. Именно сейчас, пока многоопытные псы приболотных войн заняты не им, у него имелся реальный шанс показать всё, на что способны тренированные ноги в минуту опасности. Если бы только Лис ненадолго отвлекся и услышал его.
8.2.6: Какую-то секунду он провожал Штииса взглядом, потом ему стало не до него. Лиса, напротив, это не беспокоило, он наконец был при деле, Лис и не думал никуда уходить. Здесь, по всему, наклевывалась основательная свалка, и сейчас не было времени на нерешительность. Лис выглядел очень занятым.
8.2.7: Он был вне себя, ему не давали передвигаться, как он привык и где хотел. Ему топором помогал расхлюстанный Штиис, он словно и не уходил никуда. А может, и в самом деле не уходил; смотрел он сейчас только перед собой.
8.2.8: Утеряв последние остатки осторожности, вконец осатанев от боли и уже полностью лишившись оттого всякой чувствительности, Лис руководил хором с беспорядочным мельканием неопределенного количества крысиных хвостов, прижатых ушей, ощеренных морд, обнаженных клыков и налитых красных глаз. За сплошным гвалтом в низине было не слышно, что кричит Штиис. Орали теперь даже вороны над лесом.
8.2.9: Отставив вперед испачканный нож, Гонгора отступал туда, где было свободно, где ему оставили место. Листья лопухов шевелились. И впереди, и сзади. Старый вибрам прошел перед глазами, как нехорошее предчувствие, это дурное предзнаменование листало перед глазами картинки одна страшнее другой. Казалось, если бы не эта скакавшая перед глазами реальность, выход открылся бы сам собой. Уйти отсюда можно было лишь с автоматом в руках. Стратегических интересов оказалось слишком много.
8.2.10: И в ту же секунду память услужливо достала из своих недр один полустершийся кадр из не то прочитанной, не то услышанной истории о радостях службы за полярным кругом, об ушедшем в караул воине, от которого наутро остались только россыпь смерзшихся гильз, автомат с пустой коробкой боезапаса и следами зубов и еще пряжка от ремня. Псы теперь возились только с Лисом и сосредоточились только на нем, уже обессилевшим, не таким неуловимым, дышавшим хрипло и с надрывом.
