Обе двери были закрыты на надёжный винтовой замок, оставался только люк в полу, его я открою. Там вместо замка в проушины вдет толстый прут и скручен в пару витков, рёбра будут жаловаться, но я как-нибудь переживу. Высунувшись над бортом, махнул Женьке:
— Иди, — она подбежала, постоянно оглядываясь в сторону «Чайки», замерла у края причала. — Прыгай!
— Далеко, — она топталась у самого края, с несчастным видом прижимая кулачки к груди, — я не допрыгну.
— Давай, — прошипел я, — я поймаю, быстро!
Она прикусила губу, отступила на пару шагов и прыгнула. Не допрыгнула, я подхватил её у борта, чуть не ухнув в воду следом, втащил, радуясь, что хоть визжать она не стала. Шум со стороны базы приближался, я нервничал, подталкивал её в сторону люка в полу:
— Давай, быстрее! Пригнись, — присел, упер один край прута в пол, наступил на него, второй потянул двумя руками, в груди затрещало, то ли мышцы, то ли кости, больно... Прут поддался, теперь ещё виток точно так же и вытащить из проушин. Есть.
Люк открылся почти без скрипа, я заглянул, спрыгнул первым, поймал Женьку, сразу полез закрывать. Теперь темно. Хотя, в маленьких иллюминаторах светится угасающий день, на улице почти незаметно, всё равно всё видно, а стоило зайти в такой вот тёмный трюм... Глаза привыкли, я стал пробираться между горами наваленного то там, то сям барахла, пенопластовые поплавки, сдувшаяся лодка, ржавый мотор, кучи провонявших рыбой сетей. В дальнем углу лежало что-то похожее на тюки с тканью, я подошёл, пощупал — матрасы. Значит, здесь и остановимся. До утра вряд ли кто-то сюда пожалует, сети ставят перед рассветом.
— Лёш, смотри, — я обернулся, Женя отвела рукой по виду металлическую переборку у стены, на самом деле состоящую из плотной ткани. — Выглядит как стена, правда? Там ниша маленькая, глянь.
Я подошёл, потрогал занавеску — очень плотная, с какими-то петлями по краю. Странно. Присел, провёл рукой по полу, нащупал маленький крючки — перегородка пристёгивается.
Внутренний голос, презрев возможные пинки, заорал, что пора сматываться, хотя я и не понял, почему он так решил.
Вдруг совсем рядом загремели шаги, кто-то закричал, я толкнул Женьку в нишу и влез следом, стал на ощупь застёгивать занавеску. Теперь тихо, я приложил палец к губам, девушка закивала — всё ясно. Мы замерли, на причале кто-то ругался, но слов не разобрать, я подполз к грязному, неаккуратно закрашенному изнутри иллюминатору, процарапал ногтем дырочку в краске... Здоровые вооружённые мужики и их реально толпа.
Отбитые почки немилосердно заныли, я сжал челюсти — тихо, отставить панику, нас ещё не нашли. С мужиками ругался, размахивая руками, щуплый нерусский тип с кошмарным акцентом, указывал на корабль и отрицательно мотал головой. Главный здоровяк тыкал его в тщедушную грудь пальцем, орал и чего-то требовал. Не слышно, чего, но я думаю, подняться сюда, к нам.
— Что там? — на моё плечо легла рука Женьки, она ткнулась лбом в мою спину, я прошептал:
— Пришли, но хозяин их не пускает. Вроде бы. Если зайдут, сиди тихо, даже не дыши. Один звук — и я покойник. Ты у нас ценный персонаж, а меня угрохают и не заметят.
— Я буду тихо, — прошептала она, подползла ближе и вцепилась в мою спину обеими руками. Фиг теперь развернешься, да ладно, хрен с ней, лишь бы молчала.
