Мой собеседник, помедлив, кивает, после чего, вдруг усмехнувшись, делает несколько шагов, проходя мимо меня и садиться на свое место на лавке. Остальные мужчины делают то же самое, оставляя меня стоять в центре прохода, возле статуи.
«Это какая-то проверка?»
Я глянула на один ряд лавок, потом — на другой. Все первые места были заняты. Лица мужчин, что приветствовали меня, выражали отстраненный интерес, разве что мой недавний собеседник выглядел чуть более довольным.
Подняв взгляд выше, я обнаружила, что на меня вполне ожидаемо пялятся все находящиеся в зале. Беглый взгляд выхватил знакомое лицо — Тревор из Зилбурга, встретившись со мной взглядом, торопливо опустил глаза.
«Ступени в основании статуи как раз по высоте подходят для того, чтобы на них сесть» — пришла мне в голову вдруг странная мысль. Я обернулась через плечо, оценивая ступенчатый постамент. Для меня, конечно, было высоковато, но, за неимением альтернатив...
Уже ощущая телом холод камня, я снова подняла взгляд на сидящих храмовников. Их лица были недвижимы, словно вырезаны из такого же камня, что и статуя за моей спиной.
Чуть поелозив из стороны в сторону, я закинула ногу на ногу, сложила руки поверх, сцепив пальцы в замок на колене и, чуть наклонив голову к правому плечу, вопросительно подняла брови, снова проводя взглядам по лицам мужчин.
«Вроде бы никто не против моего выбора места. Может быть, так и задумывалось?»
Многие закрыли глаза, их губы вновь беззвучно зашевелились, обращаясь к богине, а меня...
Меня не покидало странное чувство дежавю. Я, с одной стороны, была точно уверена, что не оказывалась в такой ситуации раньше, а с другой в голове то и дело всплывало неясное воспоминание. Тот же зал, тот же ракурс, только чуть выше, и другие люди, сидящие передо мной.
Я видела, как моя рука вытягивается вперед, а голос произносит обращение к сидящим на лавках людям.
— Каждый из нас, будь он мужчиной или женщиной, являясь в этот мир, хранит в себе то, что станет шестью добродетелями, — мне кажется, что я слышу собственный голос со стороны, повторяя то, что вижу в воспоминании. Сидящие передо мной храмовники быстро переглядываются. На лицах некоторых царит изумление, граничащее с недоверием. В мои воспоминаниях люди реагировали не так, но сейчас это было неважно.
— В наших силах помогать слабым сохранить их в себе. В наших силах останавливать тех, кто извратил добродетели в себе и несет другим лишь горе и беду. Мы — стражи, стоящие между человеком и богом. Каждый ли из вас выбрал этот путь добровольно?
Видение растаяло, и я перевела дух, лицезрея изумленные лица храмовников. Даже мой недавний собеседник выглядел ошарашенным, а вот магистр Ирвин, что стоял у самых дверей, взирал на меня с выражением крайнего довольствия. Заметив мой взгляд, он улыбнулся ободряюще и неторопливо двинулся по центральному проходу, постукивая тростью.
Замечавшие его храмовники вставали со своих мест, уважительно склоняя головы. Я, подумав, тоже сползла с насиженного места, поправила подол туники и сделала самое невинное выражение лица.
«Что за хрень я сейчас натворила?»
— Магистр, — приветствовавшая меня пятерка склоняет головы.
— Длань, — кивает им в ответ старец, — надеюсь, что ваше прибытие в родные стены было легким.
