— Первой жертвой стал Туманный. Вы все об этом знаете и все предпочитаете забыть об этом.
— Неправда! — Севастий аж побелел от гнева. — Защитница, почему ты терпишь это…
— Остановись, — я подняла руку, прерывая храмовника и посмотрела на своего наставника. — Харакаш, сейчас не время и не место для религиозных споров. Пусть каждый из вас останется при своем, с уважением к своему божеству и терпимостью к божеству друг друга.
«Мог бы и не провоцировать его, между прочим! Я даже не в курсе, о какой Первой жертве тут идет речь и кто из вас прав. Если есть кто-то правый вообще…»
Кажется, Харакаш обладал весьма развитой интуицией, по крайней мере, я уже в который раз убеждалась в том, что иногда островитянину было достаточно одного короткого взгляда, чтобы понять, что делать или не делать в сложившейся ситуации.
Островитянин молча посмотрел мне за спину, на храмовника и отвернулся, показывая, что разговор исчерпал себя.
Я еще раз скользнула взглядом по сюжету фрески, огненно-черной кляксой расползающейся по стене и, вздохнув, быстрым шагом пошла дальше по коридору, вынуждая брата Севастия меня сначала догнать и перегнать, а потом, едва ли не легкой трусцой бежать впереди, указывая дорогу. Впрочем, скоро в его помощи просто отпала нужда.
Двустворчатые двери были открыты настежь и возле них стоял Гир, сразу же впившийся в меня взглядом.
— Чужаки не допускаются на совет, — ровным голосом сообщил он мне, когда расстояние между нами сократилось до пары шагов.
— Харакаш останется снаружи.
Храмовник молча кивнул и, развернувшись, вошел в небольшую светлую залу, все убранство которой состояло из круглого стола и семи стульев, три из которых были пусты.
Магистр радушно улыбнулся мне, остальные храмовники сохраняли на лице маску холодной вежливости.
Гир за мой спиной закрыл створки двери, звякнул засовом.
«Они всегда запираются изнутри?»
— Присаживайся, Защитница, — Ирвин указал рукой на один из стульев, по правую руку от себя. Гир двинулся к свободному месту с левой стороны от магистра и мне ничего не осталось, как принять приглашение старца.
Место с правой стороны от меня осталось пустым.
Дождавшись, пока все рассядутся, настоятель едва слышно прочистил горло и заговорил, задерживаясь взглядом на каждом из присутствующих.
— Сегодня на нашем совете присутствует тот, чьего присутствия в этих стенах не ощущалось больше полутора тысяч лет… — магистр Ирвин сделал выразительную паузу, а храмовники изобразили легкое удивление.
«Может это какая-то дань традиции?»
— … и мы к этому присутствию оказались не готовы.
«Парам-пара-пам, фьють! Ну, хоть кто-то, кроме меня, оказался к этому не готов!»
— ...И это первая причина, почему я, как глава Фиральской комтурии, собрал вас здесь. — закончил магистр, выразительно оглядев серьезные, в какой-то мере даже хмурые физиономии сидящих за круглым столом мужчин. Никто не собирался брать слово следом за Ирвином, а может быть этого и не требовалось. Несколько мгновений мы сидели в тишине, они смотрели на старца, я смотрела на них.
— Каждый из нас проходит испытание Веры хотя бы один раз в своей жизни. Появление Защитницы Веры спустя столько лет молчания Пресветлой — одно из таких испытаний. И я, с болью в сердце, говорю вам, что мы его практически провалили.
