—
Я не за тем тебя позвала, чтобы ты кости моему мужу перемывала, — напомнила я.
Мне просто нужно было выговориться.
—
И все же ты понимала, что я скорее язык проглочу, чем оставлю описанный тобой
бедлам без комментариев, — Соня нахмурила аккуратные, очерченные брови с
изломом. — Серьезно, Влада. Не позволяй ему вытирать об тебя ноги. А именно
этим он и занимается. Льет чушь в уши и радуется, что ты веришь.
—
Все не так, — вздохнула я и начала теребить ободок золота на безымянном
пальце.
—
Да так, так. Ты просто без ума от него, поэтому не видишь того, что вижу я —
откровенного изуверства над твоими искренними чувствами.
—
Тебя послушать, так Игнат — исчадье ада, — я фыркнула.
—
Может, хуже, — пробубнила Соня, избежав зрительного контакта со мной. — Тебе
мои аргументы, как слону дробина, поэтому все, молчу.
Отодвинув
допитый молочный коктейль, подруга вытащила из рюкзака старенький ноутбук с
исцарапанным пластиковым корпусом, положила его на середину стола и пододвинула
свой стул к моему.
—
Что ты делаешь? — поинтересовалась я.
—
Хочу поискать в интернете информацию об этой свалившейся с Луны мадам.
Тонкие
бледные пальцы запорхали по клавиатуре. Соня кликнула на ссылку и сощурилась,
принявшись читать.
—
Ты без очков?
—
Забыла в общаге.
—
Почему не носишь линзы? — посетовала я.
—
Мне не нравится ощущение постороннего предмета на глазах. Вот, смотри.
Она
повернула экран, чтобы мне удобнее было читать.
«Скорбная участь, постигшая наследницу
миллиардного состояния… Кара за грехи
отца?» — гласил заголовок статьи пятилетней давности с описанием известных
на тот момент деталей авиакатастрофы и последующих поисков, затянувшихся на
многие месяцы. Журналистка выдвинула гипотезу, что причиной несчастного случая
могла стать месть конкурентов, поскольку Бестужев вел не совсем честную
бизнес-игру.
—
О чудесном воскрешении не упоминается, — резюмировала Соня, пролистав несколько
страниц браузера. — Судя по всему, Игнат не хочет ее обнаружения и держит
информацию в секрете. Вероятно, до тех пор, пока для этого не сочинит
подходящую байку. А может, никогда и не расскажет миру о ней, чтобы
обезопасить, — она показала пальцами кавычки, — и эта рыжая до конца дней своих
проторчит в вашем доме…
—
Сонька! — я легонько шлепнула подругу по бедру. — Не нагнетай!
Она
развела руками.
—
Я и не начинала! Ты с родителями говорила? Может, отец вразумит Игната?
Я
опустила голову.
—
Еще не говорила.
И
не пылала рвением, потому что догадывалась, каким будет итог.
Соня
уронила голову на мое плечо.
—
Я бы твоему Игнату все высказала. Без прикрас. Но ты же со мной потом не
заговоришь до гробовой доски.
—
Не заговорю, — согласилась я.
—
Вот поэтому я не хочу влюбляться. Это опасно. Это ослепляет и притупляет
здравый смысл. Не в обиду тебе, Владка… Но я единственное хочу сказать, — Соня
подняла голову и осторожно заглянула в мои глаза. — Если у тебя есть сомнения
по поводу того, на чьей стороне по итогу окажется Игнат — уходи прежде, чем
выбор станет безысходностью.
