– Ваш герцог – ничтожество, – отрывисто сказал он, повернувшись к Марии, – бездарность, тряпка. Самой большой нашей ошибкой было поручить ему командование.
Мария молчала. Руччелаи метнулся к ней, сел на скамеечку у ног, заговорил пылко, страстно, глядя на нее снизу вверх:
– Еще не все потеряно! Надо отступить в Сент, потом в Бруаж, оттуда отплыть в Англию! Король Англии вдов, предложите ему свою руку, и вы вернетесь в Париж государыней двух королевств!
Мария посмотрела на него так, словно он был некогда пышным нарядом, извлеченным из сундука и сильно потраченным молью.
– Подите вон! – брезгливо сказала она.
Парламентеры отбыли в Париж с вариантом мирного договора, содержащим условия Марии Медичи. Они были приняты Людовиком XIII с незначительными изменениями, и тридцатого апреля королева-мать поставила под договором свою размашистую подпись. Король даровал полную амнистию матери и ее сторонникам, уплатил шестьсот тысяч ливров ее долгов, оставил за ней все прежние доходы и предоставил управление Анже, Пон-де-Се и Шиноном в обмен на наместничество в Нормандии (которое, разумеется, отошло к Люиню). Ришелье предложили на выбор главенство в совете королевы или возвращение в его епархию. Он скрипнул зубами, узнав руку Люиня, однако смиренно заявил, что хотел бы служить королеве-матери. Возглавив ее совет, он быстро добился назначения своего брата Анри военным губернатором Анже. В Шинон отправился Шантелуб.
В четверть третьего Людовик нетерпеливо взбежал по лесенке, ведущей в покои Люиня, и распахнул дверь.
– Ну что же, наконец! – воскликнул он и осекся, увидав Мари, которая охорашивалась перед зеркалом.
Король невольно залюбовался молодой женщиной, красота которой расцвела еще больше, подобно розе, развернувшей лепестки и источавшей дурманящий аромат. Людовик решительно подошел, обнял Мари и расцеловал ее в обе щеки.
– Надеюсь, мне простится эта дерзость, – сказал он весело, все еще держа ее за плечи, – но я не мог удержаться, чтобы не выразить таким образом свой восторг перед вашей красотой.
– Дерзость? – Мари кокетливо склонила головку набок. – Что вы, ваше величество, любая ваша подданная почтет за счастье стать вашей любовницей!
– В таком случае, – продолжал Людовик шутливым тоном, но сняв руки и чуть-чуть отступив назад, – им следует знать, что я готов любить их всех, но только до пояса.
– В таком случае, – подхватила Мари, – они все станут подпоясываться ниже бедер!
Король не нашелся, что сказать, и посмотрел на нее как-то странно, но тут, к счастью, появился Люинь, и все трое пошли вниз, туда, откуда доносилось гудение толпы.
В большом зале Лувра давали балет «Приключения Танкреда в заколдованном лесу». Представление устраивал Люинь в честь его величества. Фаворит заметно волновался: как-то все пройдет? Он задержался в приемной, превращенной в грим-уборную, чтобы отдать последние распоряжения; Мари тоже осталась там: она должна была появиться на сцене в роли Клоринды.
Зал был освещен двумя сотнями факелов, стены увешаны прекрасными гобеленами. Сцена, покрытая восточным ковром, располагалась в глубине, примыкая к приемной королевских апартаментов. Под ней разместились музыканты.
Вся лестница, ведущая на второй этаж, и коридор были запружены людьми. Людовик, как обычно, разослал больше приглашений, чем было мест, полагая, что придут не все, однако королевские балеты давались не столь часто, поэтому ни один билет не пропал. Парижане просачивались сквозь охрану, устраивая в дверях страшную давку.
