– И кто услышит колокольный звон?
– Потому мобильник надёжнее. Если что: «Дзинь, дзинь!». Звонок с того света заказывали?
– Да ну тебя, у тебя самой шутки стрёмные. Не думаешь, что дочь вся в тебя?
– Пока хватит зарядки, есть шанс дозвониться, чтоб вынули с того света.
– Если даже оживёт покойник, вскоре задохнётся от нехватки воздуха. Скорая на кладбище не ездит.
– Да мы с тобой обе те ещё приколистки, ха-ха.
– В ногу со временем, как говорится. Не мы такие, жизнь такая.
У неё бизнес-тариф или какой-то корпоративный. Было время, когда менты бесплатно на автобусах ездили. Должны же быть хоть какие-то бонусы при такой работе. Пока же мы не видим, в чём именно работа Люции. Не похоже, что на ней она надрывается.
– Что ещё расскажешь, может, что покажешь?
– Что ещё, да ничего особенного. Всё по тихой, пока. Надо было нам с тобой как-то встретиться, посидеть, поболтать с глазу на глаз.
– Надо было бы, да сама понимаешь, работа у меня такая, что времени в обрез.
– Да твоя работа никогда не закончится. Как только ты выдерживаешь, не срываешься.
– Сколько терпела, столько и потерплю. Хотя осталось-то всего ничего. Годы-то идут, часики тикают.
Сама, небось, готова, держаться за место до последнего, стоять насмерть, лишь бы не списали.
– Может, твоя дочь как-то связана с этой гопотой, которые сотовые срывают? – У Люции свой интерес.
– Не знаю я… Да нет, просто рассказывает то, о чём сверстники говорят, – собеседница намерена идти в отказ.
– Какие сверстники? – Похоже, пути назад нет.
– Я, откуда знаю, ты, что, следователь?
– Почти.
– Что ещё? – Собеседница резко меняет тему.
Она не Павла Морозова, если даже дочь как-то замешана в делах, она не выдаст. Считай, уже выдала, Люсю не проведёшь. Есть зацепка, это уже полдела.
Павла Морозова
– Алё! Это я, Люция. Да всё по-прежнему. Слушай, как там с тем телефонным делом? Никаких зацепок, говоришь? Этим промышляют явно дети. Ну, у меня сейчас другой фронт работы. Дети сами толкать не будут, за ними ещё кто-то, – у Люции, как всегда, всё быстро.
С кем это она, не могу сказать, а то органы обидятся. Вот кто у нас Павла Морозова. Хотя это у неё профессиональное, ей можно.
– Я… Это, ладно, потом как-нибудь. Давай, ага, – всё же воздержалась все козыри выложить на стол, ибо не совсем уверена в достоверности информации.
Любой другой бы стуканул, за это бабки полагаются. Не большие, правда, но всё же деньги. Это в случае, если ты сам не собираешься сесть в тюрьму. Это – клеймо на всю жизнь. Но за бабки мать родную продашь, некогда думать о последствиях. И кто в здравом уме рассчитывает сесть в тюрьму. Если даже, есть за что, ты до последнего надеешься, что пронесёт.
Вот так и не заметишь, как рабочий день подошёл к концу.
– Да, да, а это ты? Что нового? Я на работе, где же ещё. Мобильник дочери? Известно, кто? Ты позвони в дежурную часть. 42-17-17. И что? Тогда на 02. Хотя маловероятно, что найдут. А что я сделаю? Ну, постараюсь. Звони.
Я, жучка, не успела среагировать, но догадаться несложно, что звонила та же женщина, с которой она ещё утром разговаривала. Люция у нас 911. Думала, выдать дочку знакомой, так у неё самой сотовый украли. Из подозреваемой, ну, потенциального свидетеля, та превращается в потерпевшую. Это уже неинтересно.
Пока переваривала информацию, женщина уже в машине. Отсидела в ведомстве от звонка до звонка, выскочила, как ужаленная, и уехала прочь.
