– Да Бог с вами, Джемма! Не стоит того! Подумаешь, пара пятен, у нас прачечная стирает, как дьявол, любые пятна ей по зубам. Лучше скажите, как ваши ладошки? Не обожгли?
Уже пришедшая в себя Джемма испуганно смотрела, как Эдванс водит по ее покрасневшим рукам непривычно большими пальцами, и снова не знала, что делать. Отнять у него руки, или нельзя этого делать, но главное, что отнимать их ей совсем не хотелось. Потому что от каждого его прикосновения огненный лучик проникал в ее тело и поджигал в нем пожар.
– Что тут у вас произошло? Вот ужас! Эдванс, вы уж простите недотепу, она здесь второй день, неуклюжа и глупа крайне. Сейчас я пришлю Мирру, она заберет вашу одежду, простите еще раз. А ты – пойдешь со мной!
Бэлла кипела. Она была похожа на громоздкий раскаленный чайник, который подпрыгивал на плите, плевался кипятком, угрожающе приподнимал крышку, как будто она вот-вот слетит от бурного кипения. От этого сравнения на Джемму напал неудержимый смех, она попыталась справиться, но все-же хихикнула. И, глядя на нее, прыснул в ладонь Эдванс, потом еще, и уже через пару секунд они смеялись вместе, даже не смеялись – хохотали, и Джемма даже не помнила, когда такое было в ее жизни еще.
– Иди к себе! Быстро! Я приду через пару минут, Жди!
Бэлла совсем взбеленилась, толкнула Джемму в бок, повернулась к Эдвансу, подобострастно наклонив голову.
– Простите, пожалуйста. Еще раз – простите. Вам ужин подадут в комнаты, у вас есть особые пожелания?
Эдванс странно хрюкнул, стараясь унять смех, покачал головой
– Нет, спасибо. Не беспокойтесь, Бэлла. У меня есть фрукты и печенье. Все хорошо.
Джемма быстро шла к дверям, но чувствовала его взгляд – между лопаток ее жгло тем самым горячим лучиком.
…
– Ты еще никто! Ты понимаешь это? Гурэль ты никакая, Марк ясно сказал – некрасивая! Он некрасивых не терпит, там должны быть гены отборные, иначе их дети окажутся совсем не теми, каких они ждут. А до переходной тебе, как мне до балерины, теория, практика, с год пройдет, пока ты освоишь это дело. Тебе сейчас тише воды, ниже травы надо быть, всех учителей глазами есть, а ты уже глазки САМИМ строишь. Забракуют – спустят в трап, перемелят через мясорубку. Они не шутят, отходов не оставляют. Ты понимаешь это?
Бэлла говорила зло, но в маленьких круглых глазках у нее зла не было, была лишь жалость. Правда, немного брезгливая, так крупный пес смотрит на крошечного задрипанного котенка, выползшего из грязной лужи. Джемма так и чувствовала себя, поэтому сжалась в комок и тихо мяукнула
– Понимаю… Я не хотела, Бэлла, это случайно. Он сам ко мне сел.
Бэлла помолчала, потом подошла к Джемме, задумчиво посмотрела ей в глаза. Приподняла светлую гриву ее растрепавшихся волос, закрутила их пышным узлом, заставила стать боком.
– А ведь бес их знает… Фантазии неуемные, не поймешь, какие экземпляры им подходят. А в тебе есть что-то. Ты похожа на хрустальную куклу.
Она отпустила Джемму, толкнула ее в плечо, от чего та упала на стул, стукнувшись затылком о высокую спинку, резко сказала.
– С утра изучишь структуру мира. Расскажешь мне в подробностях – все категории опишешь, как с нашей стороны, так и со стороны САМИХ. Это первое задание. И еще. К одиннадцати будь готова, пойдем к вновь родившимся. Там тоже для тебя будет много интересного.
Всю ночь Джемма изучала схемы, которые ей переслали уже к полуночи. И то, что она узнала было не просто потрясением. Это было взрывом, перемешавшим в ее голове все, что там сложилось годами.
