Будучи недавно одним из них, Джон хорошо знал местную топографию и, легко преодолев помойку, вывел фургон во двор прачечной Че-на, редкой, вдобавок косоглазой, сволочи.
Едва сумев обуздать желание поприветствовать старого знакомого, ведь и ружьё под рукой, Джон проломил фургоном хлипкую ограду. С особым удовольствием послал машину в занос на газоне лужайки господина Рогу, сволочи обыкновенной, и от души газанув, с пробуксовкой выехал на тихую улочку.
Подъехал к перекрёстку, как порядочный пропустил кортеж истошно завывающих сиренами полицейских и спокойно свернул на прямую дорожку к полицейскому участку. Легко нашёл паркинг неподалёку и пошёл на второй заход в вожделенную армию.
В околотке царило судорожное оживление, вызванное, скорей всего, патриотическим порывом. Родина умела считать деньги и, как водится, норовила подбросить верным своим сынам лишнюю работёнку за то же жалование.
В принципе Родина, как всегда, была права, ведь задача полиции – направлять преступный элемент по правильному назначению, не так ли? Ну и кто из нас без греха? А какое назначение в данный исторический момент правильное, Родине, конечно же, виднее.
Потенциальные преступники толпились в тесном холле и ломились в двери с красивым плакатами. Потолкавшись и послушав разговоры, Джонни кое в чём разобрался.
За первой дверью, с плакатом
«Мать твоя Такия верит, что есть
У сыновей её верность и честь!»
…всем резервистам, у кого имеется водительское удостоверение, полагалось его сдать или оплатить штраф за утерю документа, а у кого прав нет, предъявить что угодно со своей фоткой, именем и печатью. Получить призывное предписание и следовать на сборный пункт.
Без предписания попадёшь за уклонение от призыва даже на сборном пункте, хотя вряд ли до него доедешь, потому что все водительские удостоверения объявлены недействительными.
Лицам, пока не подлежащим призыву, выдаются временные разрешения за дверью с красивым плакатом: «Такиец! Отдай Родине долг, как только сможешь! Такия всё-таки мать твоя тоже!» Там ещё сразу на оборонный заём собирали.
Джон озадаченно уставился на дверь с приколотой бумажкой «Розыск». У него в карманах ничего с печатью и фоткой отродясь не водилось и деньги он Сэму оставил, значит, за первыми двумя дверями его явно не ждали.
К тому же Люси говорила что-то о розыске, да и народу в этот кабинет никого, не то, что в прочие. Джонни, культурно постучавшись, приоткрыл дверь, спросил «можно» и увидел за столом копа, уже спровадившего его в армию полгода назад. Ну и пусть не всё получилось, человек же хотя бы попытался, и Джонни счёл встречу удачной.
Коп тоже обрадовался, вернее своему счастью не поверил. Он сразу вспомнил ушлёпка, которого сдуру запихнул не в ту камеру. Никто ему лично не пенял, ведь сопровождающие при доставке в комендатуру одного отпускника умудрились упустить. Но и они легко вывернулись – по протоколу задержали четырёх? Вот и воякам сдали четырёх, а что один немного не то, так на нём не написано.
Огреблись всем сплочённым коллективом, ибо обоссаный терпила в мусорном баке, когда смог связно изъясняться, назвался сыночком главы магистрата господина Та-ну. В результате просто кошмар какой-то – фактически, добровольно сдавшийся властям его обидчик, как дух бесплотный растаял в стенах их участка, не оставив по себе даже вони.
Учитывая мобилизацию и ожидаемое снижение преступности путём переноса её на театр военных действий, многие полицейские обоснованно ожидали уже собственного переноса туда же, за преступностью вдогон.
