На другой же день после вступления в войну поползли зловещие слухи об уровне патриотизме в целом по управлению и отдельным департаментам с конкретными участками по списку. Уже произнесено было, пока шёпотом и с постукиванием по дереву, ужасное слово «переаттестация».
И вот он – счастливый билетик, индульгенция на переаттестацию, счастье его конопатое! Сидит на стульчике и несёт какую-то ахинею, а сделать, как назло, ничего нельзя! Личный состав в оцеплении зоны теракта и на задержании возможных пособников, а ему хоть жопой стреляй!
Без стрельбы что-то делать лучше не пытаться, помещённый в мусорный бак этим пареньком обоссаный терпила оказался спортсмен, даже бейсболист, кажется. Оставалось лишь молиться и тянуть время. Улыбаемся и киваем, всё хорошо, улыбаемся и киваем…
Джонни оборвал фразу на полуслове и внимательнее присмотрелся к представителю власти. Ему, кажется, было нехорошо. Или наоборот, но не всё в порядке – это точно.
Джонни наконец-то удалось растеряться, он встретил за один день даже для него слишком много психов. Его уже по сегодняшней традиции вновь выручил случайный персонаж. Без стука распахнулась дверь и в кабинет "как к себе домой" впёрся пузатый чин в мундире с красивыми шевронами.
– Как дела с розыском уклонистов, Энди? – грозно насупившись, неожиданно пискляво вопросило ответственное лицо улыбчивого копа, начисто игнорируя Джона. – Где результаты за сутки? Пособничаешь? Уклоняешься?
– Нет-нет, что вы, господин офицер! – проговорил Джон, сразу не сообразив, что обращались не к нему.
Улыбчивый коп перестал улыбаться и кивать, побледнел и открыл рот что-то вякнуть, но начальство уже переключилось на посетителя.
– Сынок, а ты почему не в армии? Наверное, ещё молод?
У офицера тоже был сынок, и ему очень не хотелось отпускать парня на войну, но проклятое предписание уже лежало в кармане. Ему предстояло лично вручить это сыну, а потом самому отвезти на сборный пункт.
– Нет, офицер! Я хочу в армию, но я официально в розыске и должен сначала сдаться властям. Ведь из документов у меня только справка и две характеристики. – Повторил Джон свою речь с виду вменяемому полицейскому. – А этот коп нефига не понимает, обдолбался наверное, господин офицер!
– Как тебя зовут, мальчик? – проникновенно спросил толстый.
– Джонни, господин. Джонни Ри-тано.
–А вот и нет, – улыбнулся добренький дядя. – Ты – Джонни Ха-ня, а это твоё предписание.
Джон уставился на вытащенную им из кармана бумажку, открыв рот.
– Но мои документы…
– Ты главное на сборном пункте предъяви предписание, а документы тебе уже там сделают, какие понадобятся, – офицер ловко положил бумажку в кармашек Джонниного свитера, – если вообще понадобятся. У тебя есть на чём добраться до сборного пункта? Это за городом, ты, наверное, не найдёшь, давай, я тебя подвезу!
– Что вы, господин офицер, я найду, я на машине. А вы лучше присмотрите за этим, кажется, ему лучше лечь, – указал Джонни на странное поведение улыбчивого копа.
Полицейский, уронив голову на ладони, трясся плечами и всем корпусом. Беднягу колотило в истерике.
– Всего хорошего, господин офицер, – попрощался Джонни от дверей.
– Служи достойно, сынок! Главное – довези предписание! Я в тебя верю! – успел он услышать в коридоре и, наконец, покинул этот дурдом под вывеской отделения полиции.
***
Выбравшись из тесного холла переполненного лихорадочно возбуждёнными или уже впавшими в злобное отупение очередей и митингов людьми, Джонни улыбнулся своему фиолетовому небу, вдохнул полной грудью свежий послеобеденный воздух…
