А из-за поворота тем временем уже показывается роковой экипаж, которому и предназначено поставить точку в этом, уже немного затянувшемся, эпизоде. Но вдруг, всего лишь на мгновение, я теряю уверенность в том, что на этот раз все произойдет согласно моему плану. Что, если этому уже далеко не молодому господину все же удастся избежать моих «когтей»? Что, если его глупый незаконченный рассказ, в своей сути, не так уж и глуп?..
Впрочем, я тут же беру себя в руки и продолжаю бежать вперед.
Такова моя жизнь.
Осень уехала из нашего города безветренным вечером. Кажется, на желтом Фольксвагене Жуке, а может быть и нет… В любом случае, ее чемоданы давно уже были упакованы и как только внизу появилась та маленькая желтая машина, она вышла из подъезда и скрылась в услужливо раскрытой для нее шофером в старомодном черном картузе дверце. Машина тронулась… и она уехала.
Мы с Сэмми сидели у окна и все видели.
– Кажется, она была в балетных тапочках, – полувопросительным тоном сказал Сэмми, повернувшись ко мне.
– Ага, в стареньких балетных тапочках…
– И платье тоже желтое, под цвет машины.
– Скорее, наоборот, – сказал я.
Сэмюэль немного подумал и согласно кивнул.
Наблюдать за отъездом осени было для нас очень особенным событием. За последние три года мы его ни разу не пропустили. Даже в тот раз, когда Сэмми сильно простудился…
– А шляпа такая же широкополая, как в прошлом году и опять с голубыми лентами, – произнес Сэмми чуть помолчав.
Я кивнул, хотя, мне казалось, что в прошлом году на ее шляпе были еще и рыжие ленты.
Мы молча смотрели в окно и думали об осени. Мысли о ней наполняли наши сердца какой-то непередаваемой сладкой болью, она словно околдовывала нас каждым своим движением, сопровождаемым беззвучным шелестом одежды…
Сэмми украдкой посмотрел на меня.
– А помнишь… – начал было он.
Конечно, я сразу понял о чем он. Он говорил про прошлый раз, когда нам показалось, что она заметила, что мы наблюдаем за ее отъездом и чуть улыбнулась нам краешком рта. С такого расстояния мы бы, конечно, не смогли поручиться… но… ведь мы оба это почувствовали – прощальную улыбку осени. Как будто твоей щеки коснулся ласковый луч заходящего солнца.
А в этот раз она отчего-то даже не посмотрела в нашу сторону. Наверное, очень спешила. А может быть, совершенно о нас и не думала, ведь ее, конечно, ждали сотни более важных дел.
– Смотри! – вдруг воскликнул Сэмми, дергая меня за рукав.
Я поднял глаза и увидел как на подоконник со стороны улицы опускается большой рыжий лист.
Одинокий рыжий лист, среди тысяч летящих снежинок.
– Как известно, нули бывают абсолютными и не абсолютными! Абсолютные нули – это прекрасные идеальные нули, не абсолютные же – так, мелочь пузатая, – затасканные и замусоленные какими-нибудь доцентишками жалкие цифры. Даже выглядят они, как правило, так себе! Ни один приличный человек на них не позарится… То ли дело, абсолютные нули – вот поистине благородные цифры! Мечта любого пифагорейца или, скажем… орфика. Но, увы… они недосягаемы для простых смертных…
Тут миссис Б. оглядела группу притихших студентов и задумчиво постучала шариковой ручкой по решительному, тонко очерченному подбородку.
– Да, Леонтас?
– Кто такие орфики, мисс?
– Адепты мистического учения, захиревшего еще в античности и оставившего после себя очень малое число свидетельств… Но вы меня перебили!
