– Вот, – протянула свёрток. – А ещё декан Хараевский сказал, что расписание твоих тренировок он передаст в наш деканат!
Мы быстро шли наверх. Восторг плескался в подруге, как пенный напиток в кружке пьяного матроса, то есть иногда через край.
– Он сам мне сказал, чтобы я тебе передала! Представляешь?
Я кивнула – ещё бы не представить, несколько минут назад сама с ним разговаривала, еле удрала, сердце до сих пор ещё частит.
– И ещё так посмотрел многозначительно на меня. Представляешь?
Да куда уж, мне – и не представлять? Даже и вспоминать не хочется носище этот его клювообразный.
– А потом вежливо так предложил поспешить за тобой. Представляешь?
Тоже вполне представляю – выставил он Аришу, совершенно откровенно выставил. Хорошо, хоть вежливо. Наверное, поэтому и не поняла подружка, что выставил, ведь вежливо.
– Слушай, а тебе не кажется, что он… ну… того?
– Ненормальный? – я обернулась, чтобы с интересом взглянуть на подругу.
Она состроила такую гневную гримасу, что я поняла – я ошиблась, он не ненормальный. И ещё – я совершенно напрасно ошиблась вслух.
– Он тебе симпатизирует!
Я даже остановилась.
– Что?! – теперь уже я гневно смотрела на Аришу, а она делала невинный вид.
– Ну а что? Он так на тебя смотрел! – и опять её взгляд стал мечтательным и уплыл куда-то в светлые дали, мне совершено не видимые. И тут я вспомнила подозрительно легко открывшуюся дверь и невероятно быстро возникшую у меня за спиной Аришу, которой будто бы и не должно было уже быть в том коридоре.
И я уставилась на подругу, изучая выражение её лица. Вот мелькнуло её любимое «ну а что?», вот удивление, вот смущение, вот решимость и наконец она выдала, отводя взгляд в сторону:
– Я смотрела в щелку… – кто-то толкнул Аришу (мы остановились очень неудачно – в маленьком холле перед входом в корпус Эффе, и на нас то и дело натыкались спешащие на вечерние занятия адепты) и ей пришлось поднять на меня глаза.
– Ты подсматривала?!
И тут она сложила было руки на груди в таком ну просто до боли знакомом жесте... На моё счастье, кто-то неизвестный в очередной раз толкнул Аришу, и она почти упала. И упала бы, не освободи из этого занкомого жеста конечности в попытке восстановить равновесие. А то я ещё одной горделивой позы, но уже в её исполнении, не вынесла бы.
– Ладно, давай выйдем отсюда, – и я покрепче прижала к груди свою юбку и двинулась навстречу потоку адептов, в основном – парней. Ариша шла позади меня. И только выйдя из переполненного помещения, я поняла, что она ужасно недовольна – это сопение за спиной было очень и очень выразительным.
Мы молчали почти до самой нашей комнаты в общежитии. Уже на этаже, у самой двери Ариша наконец высказалась:
– Ну, Радочка… Он такой замечательный! Я не могла удержаться!
Я тяжело вздохнула и обернулась.
– Как это выглядело, ты подумала?
– Радочка, а можно я буду с тобой ходить на тренировки? – и такая вселенская просьба светилась в её глазах, так умильно-просительно были сложены её ладошки под подбородком, что я не смогла ответить грубо, но и напрасную надежду не хотела внушать:
– Глупенькая, не будет же сам декан вести тренировки у таких неумех, как я? Выделят какого-нибудь адъюнкта в лучшем случае, если не старшекурсника в наставники, да и всё.
Она так явно огорчилась, что захотелось её погладить как промокшего, голодного котенка, – поникли плечи, погасла улыбка, безвольно опустились руки.
