Ее здоровье пошатнется, а ей еще младшего сына вырастить надо.
– С кем ты была? – поступился с другой стороны Мурад.
И пока не тронул. На удивление.
Я нервно заломила пальцы, опуская взгляд. Рядом с ним я всегда чувствовала себя беспомощной. Мурад был силен не по годам – спортзал, силовые, здоровый образ жизни… И если отец мне спускал что-то с рук, то Мурад – никогда, он цеплялся за любой повод наказать провинившуюся сестру.
Когда он съехал из дома, я задышала спокойнее.
– Ни с кем, – вымолвила онемевшими губами, не смотря на него. – Пожалуйста, оставь меня одну.
Я вздрогнула. Мурад схватил меня за щеки и заставил смотреть на него. С этого все и начинается: я скалю зубы, а он показывает, какая я слабая. Перед отцом не плакала, а здесь – всегда…
– Пусти! – процедила сквозь зубы. – Ты не смеешь так обращаться со мной! Никто не смеет…
Брат схватил меня за плечи и поднял силком. Я закричала. Чтобы внимание привлечь, хоть дома мы и были одни. Чтобы дать ему понять: нельзя! Со мной так нельзя!
Я уперлась руками в его плечи. Глаза Мурада потемнели – он считал, что я могла опозорить их семью. К счастью, мой побег не просочился в прессы.
– Отец слишком мягок с тобой. Но я – не он, и твой острый язык с рук спускать не намерен!
– Я тебе ответила! Оставь меня в покое! Не трогай меня, умоляю… – я готова была расплакаться от боли в плечах, от мертвой хватки.
– Стыдно выдавать тебя замуж невоспитанной, – хлестко ударил он словами.
Наметанный глаз заметил руку. Тяжелую. Мурад был хуже отца, и я всегда боялась оставаться с ним наедине. Даже из университета старалась возвращаться позже – засиживалась в библиотеке и просила папу забрать меня, когда все уже были дома.
– Еще хуже выдавать тебя после твоих гулянок, – процедил Мурад.
Внутри поднялся жар, он через слезы и отчаяние выходил. Я опередила его. Не дала себя ударить – ударила первой.
Пощечина. Моя вторая в жизни.
Я поняла, что в обоих случаях защищалась. Только если перед Эмилем было стыдно, то перед Мурадом – ни капельки.
Я издала невнятный звук, когда брат схватил мое запястье. Отвернула лицо, закрыла глаза.
Готовилась к ответу.
Еще никто в нашей семье не поднимал руку на мужчину. Колени подогнулись, я медленно оседала на пол Мураду в ноги. В глазах потемнело – организм дал сбой.
Меня отпустили. Хватка на запястьях ослабла, я не верила своим глазам. Родители с младшим братом обещали вернуться к вечеру, и Мурад вполне мог вполне заняться моим воспитанием – ремни он носил тяжелые и, в отличие от отца, не пренебрегал таким способом.
– Я не понял… – голос, полный гнева.
Я остервенело вытерла лицо и подняла глаза. Нежность захлестнула меня с головой – Эльман, мой старший брат. Он оттолкнул Мурада, и тот отлетел в стену. С полки попадали мои детские игрушки.
– Что тут происходит?!
– Воспитание происходит, – оскалился Мурад. – Ее дома не было неделю, ты в курсе?!
Эльман держал себя в руках, но было видно, что ему сложно это дается. Он прижал Мурада к стене:
– Я видел, как ты с ней обращался. Кто тебе позволил?!
Он проорал это в лицо Мураду. А ко мне подошел и нежно поднял с пола. Я уткнулась ему в грудь и вдохнула родной запах.
Его грудь вибрировала, а руки дрожали. Он гладил меня по волосам, мой старший брат.
– Я буду говорить с нашим отцом. А теперь вышел из ее спальни, – пророкотал Эльман.
Мурад послушался сквозь зубы. Право младшего не позволило остаться.
