– Вот глянь на По, – говорил Сэмюэл, указывая ложкой на Болвана. – Он, типа, как пришибленный вечно. Я бы знаешь что?
Сэм зачерпнул полную ложку чечевицы и продолжил говорить сквозь пищу.
– Взял бы его репу и…
Он с усилием сдавил руками воздух.
– Зачем? – спросил я.
– А чтобы не тупил, – пояснил Сэм, отправляя в рот ещё немного каши. – А Ли? Куда он так жрёт? Его ж, типа, разорвёт скоро…
Я повернулся к общему столу и встретился взглядом с Рут. Та приложила выставленные указательные пальцы ко лбу, изображая козлиные рожки, и уткнулась в тарелку.
– Вот бы я из него отбивную и наколотил, – продолжал Сэмюэл. – Знаешь, так, типа…
И он продемонстрировал отрывистые удары.
– Фридриха видел? – понизил голос Сэм, кивая на соседний столик. – Как девочка, ещё и умнее других себя считает. Надо бы его…
– Вы оба будете ещё хуже наших наставников, – бросила проносящаяся мимо Рут.
Дети выходили. Видно, им поступила команда закончить обед. На своих местах остались лишь сидящие отдельно. Фридрих проводил взглядом Рут, поправил очки и что-то записал в блокнот. Он не мог не заметить, что я смотрю на него, но старательно игнорировал.
– Чего это она? – спросил Сэмюэл.
– Насчёт Фридриха, – перевёл тему я, наклоняясь над столом. – Будь готов.
– Щёлкнем? – воодушевился Сэм и поёрзал на стуле.
– Возможно. Спрячься возле кабинета наставника.
Он оскалил зубы и кивнул, прежде чем уйти.
Я взял ложку и начал есть уже холодную кашу. Разваренная пресная чечевица в плошке слиплась в один комок, и её приходилось наскребать краем ложки, точно мороженое. Вкус оказался настолько неярким, что казался даже отвратительным. Фридрих продолжал изучать книгу и никуда не спешил, поэтому мне приходилось продолжать запихивать в себя обед с непринуждённым видом.
Он перелистнул страницу на планшете.
– Что читаешь? – спросил я.
– Историю двадцатого века, – нехотя ответил Фридрих.
Я отпил розовую вязкую жидкость из стакана и попытался разговорить его.
– Мне больше нравится вторая половина, – бросил я.
Он оторвался и поправил очки.
– Я думал, вам с Сэмом это не нужно.
– Да я для себя больше. Нравится, как после кризиса девяностых Республика начала развивать технологии и поглотила Нуэйву с Атлантидой.
Фридрих отложил планшет.
– Да, реванш удался, – воодушевился он. – Но зря ты не читал первую половину, всё началось ещё тогда.
– Да там сплошные предательства, – отмахнулся я. – Сначала беженцев и раненых отовсюду принимали, а после испанки всех выгнали. Хорошо хоть в войне не участвовали.
– Во Второй мы тоже не участвовали, – проговорил он.
– Да, только теперь не кормили всех, а отгоняли обратно в пекло, – бросил я. – Снова предательство.
– Это было в интересах Республики, – едва заметно улыбнулся Фридрих.
– Лучше бы поступили как в Первую, а не изолировались. Или примкнули к союзникам, тогда всё закончилось бы раньше.
Я отодвинул пустую тарелку и начал потягивать приторный напиток.
– Если бы не эти решения – не случилось бы никакого Прорыва Бьюри и технологической революции. И были бы мы, пусть и не самой бедной, но рядовой европейской страной, – сказал Фридрих.
– Эпидемии креоза тоже не было бы. Хочешь сказать, ради этого стоило предавать слабых?
Сидевшая напротив него Джоанна оторвалась от экрана и начала наблюдать за нашим спором.
– Республике слабые не нужны, – сказал он, открывая блокнот. – А что ты всё про предательство заладил, сомневаешься в правоте руководства?
