В доме я растапливаю печку. Разжигаю примус и ставлю на него чайник. А сам пока иду за рюкзаками туристов. Вытряхиваю из них скомканные палатки – ткань намокла и стала неподъемной.
Как они их только дотащили?
Вешать палатки не на что – никакая бельевая веревка не выдержит такую тяжесть. Поэтому я просто расстилаю их под навесом. Пусть сохнут так.
Глеб подходит и останавливается в нескольких шагах от меня.
– Вы почему копаетесь в наших вещах?
– Потому что мокрое надо сушить, – спокойно объясняю я.
Забираю из машины свой рюкзак и ружье и ухожу в дом, не пригласив парня.
Вера уже обнимается с Бойким. Она тискает его за толстую мохнатую шею, с восторгом приговаривая:
– Хороший пес! Ай, какой хороший!
Бойкий бешено вертит пушистым хвостом и облизывает лицо девушки. Даже подлаивает от избытка радости. Вера весело смеется, ее подруги тоже улыбаются.
Серко, лежа возле печки, снисходительно посматривает на эту кутерьму.
Заварив чай, я ставлю на стол разномастные кружки и достаю сахар в жестяной банке. Выкладываю из рюкзака бумажный сверток с еще теплыми блинами.
– Налетайте!
– А почему они зеленые? – изумленно спрашивает Вера.
– Потому что итальянские, – усмехаюсь я. – Из крапивы.
– Это ваша девушка пекла? Как ее зовут?
– Катя.
Вера с интересом пробует блин и удивленно говорит:
– Очень вкусно! Андрей, а вы можете попросить у Кати рецепт?
– Запоминайте, – улыбаюсь я. – Мука, вода, сода, одно яйцо и много-много крапивы. И еще перчатки.
– А перчатки зачем? – несмело спрашивает Анюта.
– Чтобы крапиву рвать.
Я слышу шаги на крыльце. Серко настороженно поднимает уши, а Бойкий бежит к двери проверить – кто там.
Тихо звякает лопата, которую прислонили к стене. На пороге появляется Дима.
– Я там закончил, – говорит он, отводя глаза. – Еще песком присыпал, я его с берега принес. Можно?
– Проходи, – приветливо киваю я. – Присаживайся, пей чай.
– А где Глеб? – спрашивает Диму Анюта.
Я успел заметить, как они переглянулись. Похоже, эти двое были парой.
– Он под навесом сидит, – говорит Дима. – Не хочет идти, гордый.
Я молча усмехаюсь. Это не гордость, Глеба мучает смущение. Но какое мне дело до него?
Вера с любопытством смотрит на меня.
– Это и есть ваша работа, Андрей? Здесь, в лесу?
– В основном, да, – киваю я.
– Вы устраиваете охоту?
– Не только. Ловлю браконьеров, подкармливаю зверей и птиц. Им зимой голодно приходится. Веду учет, выдаю путевки.
– И все время один?
– Как правило.
– А вам не бывает скучно?
– В лесу? – улыбаюсь я. – Нет.
Как может быть скучно в лесу? Он всегда живой, даже зимой, в февральские холода. В лесу каждый миг что-нибудь происходит. Часто тайное, невидимое и неслышимое – как мышь, бегущая под снегом или рыба, плывущая в темной торфяной воде.
Но от этого не менее интересное.
– А здесь, на озере, вы часто бываете? – продолжает спрашивать Вера.
– Каждую неделю. Иногда и чаще. У меня большой участок, я должен периодически обходить его полностью.
– Но вы живете в деревне? А этот дом?
Девушка обводит взглядом кухню.
– Этот дом принадлежит охотничьему обществу. И база тоже.
– Скажите, Андрей, – спрашивает Анюта. – А мы не можем остаться здесь? Погода испортилась, а нам хотелось бы побыть на озере до воскресенья.
