– Тимур! – зову, не глуша машину, выпрыгиваю и бегом к нему. – Абашев! –рычу, но он, кажется, меня и не слышит. – Эй! – догоняю и дергаю за рукав, останавливая. – Живой?! – бегло осматриваю на предмет отсутствия конечностей, но вроде все руки, ноги в сборе. – Пошли отсюда. Быстро. Менты сейчас налетят и обоих повяжут.
Толку ноль, он, только рыкнув, дернулся, сбрасывая с себя мою руку.
– Бл*, я попал! – качает головой из стороны в сторону, причитая и смотря на полыхающий огонь с диким отчаянием в глазах. – Твоя мать, су*а, как?! – рычит сквозь стиснутые зубы, сжимая и разжимая кулаки. Парень меня будто вообще напрочь не замечает. Он в своей голове. В своих мыслях. Плечи напряжены, джемпер под косухой помят и в саже, на руках проступили синие полоски вен, а костяшки пальцев побелели от натуги. Лицо же…
– Тимур… – дыхание перехватывает, когда я вижу, как со лба и вниз по виску бежит струйка свежей крови. Нет, ее вида я никогда не боялась, но сейчас резко становится дурно. Меня начинает мутить. У парня рассечена бровь, приличная открытая рана, и сейчас он слегка пошатнулся, но на ногах устоял. Однако как он себе вообще мозг не вынес и сознание не потерял – чудо!
Я оглядываюсь, понимая, что помощь звать без толку. Все разбежались. Вокруг звенящая ночная тишина, которую разрывает только треск огня и… вой сирен. Я по новой цепляюсь за отворот куртки Тима, когда звуки становятся слышны все ближе и ближе. Пытаюсь тащить его за собой в сторону своей машины, но он только отмахивается, отталкивая мои запястья.
– Пусти меня, Золотарева! Пошла на хрен! – слышу, и нет, этот идиот очень даже видит меня. А еще не совсем гонор ему авария сбила, раз огрызается и посылает.
– Ты ранен, придурок! – рычу в ответ, припечатав хорошенько его кулаком в плечо. – Нам нужно уезжать отсюда к чертям, пока обоих не загребли!
– Что это была за хуйня?! Как так, твою мать, как?! – вопреки моему “призыву”, усаживается он на асфальт, хватаясь руками за голову. Парня буквально колотит, а лицо исказила гримаса. Хочется невероятно сильно отвесить ему звонкую оплеуху или ощутимый подзатыльник, а еще тряхнуть за грудки и вывести из этой прострации, в которой он “засел”, но я с титаническими усилиями давлю в себе недовольство и желание скрутить его в бараний рог. Беру под контроль свой голос и девочку-язву, что сидит внутри, и приседаю рядом на колени, обхватывая ладонями колючие щеки парня, пачкая руки в его крови.
Главное, не смотреть. Главное, не думать.
– Тимур! Посмотри на меня! – не говорю, требую, заставляя его повернуться. Дожидаюсь, когда взгляд становится осознанным и фокусируется на мне, а потом, четко проговаривая каждое слово, говорю твердо:
– Тебе надо в больницу. Нам надо сваливать отсюда!
– Так вот и сваливай! Какого лешего ты еще тут сидишь, дура? – огрызается Тим, скидывая мои ладони со своего лица.
– Да вот именно потому, что дура, Абашев! – поднимаюсь, потянув его за собой. – Поехали, я сказала… – не успеваю договорить, как рядом с нами резко, со свистом, тормозит машина. Как в каком-то тупом боевике, опускается наглухо тонированное стекло, и я вижу водителя черного внедорожника.
Кучер.
Горло сдавливают тиски. По классике жанра сейчас должно быть предупреждение, и оно не заставляет себя долго ждать:
– Абашев! Бабки за тобой, – неприятно низкий, скрипучий голос парня обжигает решимостью. – И теперь ты мне должен тачку. Сваливать не советую. Я тебя из-под земли достану, – сплюнул “добродетель”, мазнув по мне своим гадким грязным взглядом, и с таким же свистом колес сорвался с места, оглушая ревом двигателя.
