Но оно само меня ловит.
Сильная заземляющая ладонь смыкается на моем запястье. Мужчина нетерпеливо подтягивает меня к себе. Невыносимо хочу коснуться его лица, чтобы понять, что он сейчас чувствует. Должно быть, снова злится...
— Кашу знаешь, как готовить? — задает он вдруг вопрос, которого я явно никак не могла ожидать.
— Что? — удивленно выдавливаю.
— Не все ж яичницу есть, говорю, — ворчит он. — На случай, если снова придется остаться одной, лучше приноровиться готовить что-то более полезное.
Опускаю голову, осознавая, к чему он ведет. Видимо, рука не поднимается выгнать меня, такую беспомощную. А если я буду в силах хоть немного сама о себе позаботиться, то будет не так неловко меня выставить.
Глеб Витальевич поворачивает меня к себе спиной. Большая ладонь ловит мою руку и тянется вверх. Касаюсь пальцами чего-то гладкого, но чувствую только его пальцы на своей коже. Дышу глубоко, стараясь сосредоточиться на том, чего он от меня хочет. Но все отвлекаюсь на жар чужого тела, согревающий спину.
— Здесь любую найдешь, — начинает голос за спиной.
А я пытаюсь вспомнить, о чем он говорит. Каша! Точно.
— Хм-м, — замялся он, видимо о чем-то задумавшись. — Придется запоминать порядок. Причем, похоже, нам обоим... — Устало выдыхает мне в затылок: — Первая — рис, вторая — гречка...
Начав перечислять бакалею, сосредоточенную на полке, он будто бы случайно подходит ближе, невольно припирая меня своим телом к нижним шкафчикам. Я чувствую его дыхание за ухом. Тянемся мы достаточно высоко, но голос путается в моих волосах. Похоже, он вовсе не на каши смотрит...
Кладет ладонь на мой живот. Прижимает к себе еще теснее. Замолкает. Тянет носом запах моих волос. И я начинаю дышать чаще. Он хочет меня. Я чувствую. Этот факт сбивает с толку.
Непроизвольно стискиваю бедра. И покрываюсь мурашками, когда в мои волосы врывается сдавленный стон. Похоже, с кашами меня ждет беспощадный рандом. Я ничегошеньки не запомнила. Мозг напрочь отключается и отказывается включаться.
Кончиками пальцев продолжаю бездумно скользить по картонным коробочкам, невольно раздумывая о том, почему Глеб все еще не отпускает мою руку. Мерещится, будто шершавые пальцы поглаживают мое запястье. Едва ощутимо скользят дальше по руке. Проходятся по плечу, оставляя за собой обжигающий след. Осторожно собирают волосы с шеи...
— Лучше, — говорит хрипло и продолжает, прочистив горло: — собирай повыше. Когда готовить будешь. Чтобы не опалить.
Говорит как-то прерывисто, не прекращая мягко скручивать мои волосы в жгут.
Киваю, шумно сглатывая.
Глеб отстраняется, оставляя мое тело без своего тепла. А я пытаюсь понять, сколько из того, что сейчас было, приукрашивает мое воображение.
— Доставай, какую сейчас хочешь, — велит голос из-за спины. Теперь он снова кажется раздраженным. — Где сковородки ты, видимо, уже знаешь. Там же ищи молочник.
Опускаюсь на корточки и нащупываю ручку глубокого ящика, в котором мне пару дней назад посчастливилось отыскать сковороду. Открываю. Шарю рукой по посуде. Нахожу небольшую кастрюльку и поднимаюсь на ноги.
— Хорошо, — наставительно диктует мужчина. — Теперь вода.
Я послушно направляюсь к крану. Берусь за вентиль.
— Подожди, — останавливает меня наставник.
Берет мою свободную руку и прижимает большой палец к внутренней стенке кастрюльки, тогда как остальные пальцы остаются снаружи.
— Лей воду, пока она не коснется кончика твоего пальца.
