Его зовут Борис - страница 7

Борис пишет свою книгу «Жизни» уже семнадцать лет (уже тридцать один, как я напомнила выше). Не все главы прописаны одинаково ярко, выпукло и рельефно. Некоторые пока пропущены. Какие-то переписываются набело. Другие существуют только в набросках. Но труд этот не прекращается. Книга пишется каждым днём, каждым часом. Она не убирается в ящик стола «до лучших времён». Она правится и корректируется самой жизнью.

Итак, свет в зале гаснет. Занавес поднят. Спектакль начинается. По сути, пропуском, билетом на этот спектакль является Первый шаг. Только сделав его, буквально – пришагав в билетные кассы, приобретя билет, алкоголик получает возможность участвовать в дальнейшем действе. Билет исписан с двух сторон, на одной стороне начертано: «Мы признали свое бессилие перед алкоголем», а на обороте: «Признали, что потеряли контроль над своей жизнью». Обе эти надписи составляют Первый шаг программы.

Борис как творец своего собственного спектакля считает, что Первый шаг – аксиома. Он – констатирующий. Это – просто назвать вещи своими именами, просто посмотреть на себя в зеркало и признать очевидный факт, что зеркало нормальное, качественное. И кривое вовсе не зеркало, а физиономия, из него глядящая. Собственно, поговорка про «неча на зеркало пенять, коли рожа крива» здесь очень актуальна. То есть – всё. Хорош пенять. Вот это Первый шаг. Он принимается без доказательств, потому что доказательством является вся предыдущая жизнь.

И вот тут на белом полотне экрана, натянутого на задворках сцены, нам, дорогой читатель (зритель), покажут алкогольную пропасть, четырёхсотдневный запой Бориса, который предшествовал помойке с котами.

На экране 91-й год. В полной уверенности, что Первый шаг им сделан, Борис пришёл на собрание анонимных алкоголиков (АА). Уже ни подшивки, ни кодировки, которых было бесчисленное множество, ни алкашатник2 не помогали. И тут – эврика: «нашёл, это моё!» Итог – четыре месяца трезвости. Конец 91-го – начало 92-го, в стране полный хаос, инфляция, «непонятки» с бизнесом, позади Бориса руины – год пил. Работает как каторжный. Руины потихоньку вроде начинают восстанавливаться. И, несмотря на невыносимые условия, его друг и компаньон говорит: «Боря, так, как ты работаешь, работать нельзя (внизу бегущая строка уведомляет зрителя, что друг этот – не алкоголик), ты заездишь и себя, и нас. Давай мы скинем обороты и на пару дней съездим отдохнуть. На берегу чудесного озера есть гостиница, директором которой работает моя знакомая. Поехали. Там всё будет: номер в гостинице, баня, бассейн, девочки, копчёный угорь».

Теперь – стенографический ход мыслей в голове Бориса тогда (как в фильме «Семнадцать мгновений весны» озвучивались мысли Штирлица): «Надо туда поехать, конечно, он прав. (Здесь опять бегущая строка, которая сообщает нам одну немаловажную деталь: день недели на дворе – четверг). Но как трезвым подойти к женщине? Как угорь без пива? Конечно, я не буду пить. Но если вдруг (обратите внимание на это «если вдруг»). Конечно, у меня есть программа «12 шагов», я уже сделал Первый шаг – признал своё бессилие перед алкоголем, и конечно, на ста граммах я не остановлюсь. Но раз сегодня четверг (друг же, заметьте, говорил о поездке на выходные), мы приедем вечером, то сегодня ещё можно выпить с девочками, может быть, ещё не пойду вразнос. В пятницу – на полную катушку, в субботу спускаю на тормоза, в воскресенье не пью, в понедельник приду на собрание АА». Такая вот подготовительная база.