– Ты, жулик, верно, цыганенок? – подсел к Тимофею на скамейку очередной клиент, рыжебородый мужик, с рыжими же бровями и в темном армяке, с растрепанными волосами.
– Не-а, я не цыган вовсе! – возмутился Тимофей.
– Да че уж не цыган, самый он! – топнул ногой в сапоге мужик, да так, что Тимофеевы щетки да банки с ваксой разлетелись.
Паренек понял, что спорить с пьяным себе в убыток и, молча, стал собирать свои принадлежности в наплечную сумку.
– Что, фармазон, раскусил я тебя? – орал мужик. Выпитое в кабаке все больше разъяряло его.
– Ты хоть знаешь, что рыжие похитрее вас, цыган, будут!
– Ты чего к парнишонке пристал! – приостановилась шедшая с базара бабенка в шали да с какими-то узлами в руках.
– А тебе какое дело? – крякнул мужик и вскочивши со скамейки, обернулся к бабе. – Ты, може, пособница, что-то уж больно рьяно заступаешься!
– Тьфу, проклятый, залил зенки-то и куражится!
Баба пошла прочь, а Тимофей, уловив момент, подхватил скамеечку, все свои причиндалы и быстро-быстро улизнул от надоеды. От него теперь не отвяжешься, работать он не даст.
Рыжему побег чистильщика не понравился. Он затопал сапогами и заорал вслед:
– Держи его, враженка!
Тимофей нырнул в проулок, а там вверх по своей улице. И вот он дома. Дряхленький маленький домишко в два окна, кособокая дверь, скрипучие доски на крылечке… Но все же крыша над головой. Сел Тимофей на ступеньку передохнуть. Дома его никто не ждал. Отца Тимофей и не знал. Маменька померла об эту весну. А больше у него, почитай, никого и не было, только тетка где-то под Вязниками. Но к ней он не ходок. Жадоба тетка. После похорон заграбастала из дома почти все, что у них было. Как сказала слезным голосом: «на память об сестренке», – да и вся недолга.
А пригласить его, Тимошку, к себе и не подумала даже в гости. Да, ну и ладно. Тимофею многого не нужно. Лишь бы было на чем спать, да на чем есть. А уж что есть, найдется.
Тимофей ссыпал на ладонь монеты, которые он нынче заработал. Маловато, конечно, но это рыжий спугнул. Ничего, с голоду не помереть, хватит.
Зашел Тимофей в огородик у дома, пощипал вишню. Она уже поспела черная, сладкая, да и насытился. Прошлой весной маменька сажала в огороде всякую овощ. А этим годом все заросло травой. Только вот вишня созрела да на яблонях есть яблочки. За ними ухаживать не надо. Он раньше помогал маменьке в огороде, о чем она просила. А теперь-то для одного и настроения никакого нет.
На следующий день Тимофей опять отправился со своими щетками к базарной площади. Успел только всё разложить, как кто-то схватил его за шиворот и приподнял над землей. Скосил Тимофей глаза, тот, рыжий. Как будто тут ночевал. Глаза торжествующие, усмешка во все лицо:
– Ну что, попался, цыганенок!
Тимофей дернулся в его руке, но не тут-то было.
– Да что я тебе сделал? – отчаянно выкрикнул парнишка.
– А и сделал! – выкрикнул рыжий, тряханул Тимофея. – Обокрал ты меня вчерась, как я пьяный был. Я тебя с самого утра стерегу, пащенка!
– Да я вас знать-то не знаю, как я мог вас обокрасть? – сердце Тимофея наполнилось обидой и страхом.
– А уж это мне не ведомо, цыганское отродье, как вы это делаете!
– Да какой я цыган, взгляни получше?
– Цыган! Цыган! Истинный цыган! – захохотал рыжий. – Меня вокруг пальца не обведешь! Сейчас сволоку тебя в участок, и всего делов-то, али околотошному сдам.
– Да, сдавайте! – отчаянно дернулся Тимофей в руках рыжего.
