Эхо далекой войны - страница 15

Я вспоминаю наш «дружественный» договор с Германией. Это была грубейшая ошибка. Мы много дали Германии тогда нефти для Англии. Этого она нам не простит.

Болит сердце за Родину.

На нашем Западном фронте стоим 5-й м-ц (!), ни километра вперёд. Калининский фронт для него опасен, там он активизировался. Калининскому фронту надо помочь нам. Иначе выйдет то же, что с группой Белова, ещё ранее Ефремова. Техники и люда нет, что ли? Вчера был доклад о международном положении, это 3-й доклад. Я видел лица ком[андир]ов: доклад мало убеждал. Народ ждёт дел и фактов, а доказательств в теории достаточно. Пришло время иметь факты.

15.7.42

Идут ожесточённые бои под Воронежем. Лисичанск наши оставили. С югом есть одна ж. д. и Волга. Немец рвётся к Сталинграду. Грозное, опасное положение. Что делали зимой и весной на равнинах Дона? Почивали на лаврах. Сейчас машем кулаками. Страшно за судьбу народов Союза, за Родину, семью. Где наши резервы? Инициатива из рук наших выбита. Враг наступает, мы обороняемся.

Калининский фронт активизировался. Этому фронту надо помочь, иначе и он потерпит поражение, как и группа Белова-Ефремова. Операция 16 и 61 А, где наша ав[иа] дивизия взаимодействовала, не дала хороших результатов. Много крови, огромные средства и продвижение всего на сотни метров (!). Обороне нам надо учиться у врага.

Ожидание газет, Информбюро по радио стало похоже на 41 год. Смотрю на командиров и горько становится.

23.7.42

Я часто любуюсь и наслаждаюсь прелестью ласточки. Они часто сидят на моих проводах, что идут на мою квартиру. Одеяние её просто, но изящно и красиво.

Слушаю грамзапись детского хора. Неотступно рисую свою ласточку Инночку[39]. Такая же прелесть, как и мои соседи, что вот сейчас сидят на проволоке.

24.7

Столовая. Под окнами и на дворе дети. Много детей! Их гонят, они убегают и опять приходят. Запах кухни тянет к окнам.

Разные дети по-разному просят. Всех не накормишь. Смотрю и вижу в них «работу» проклятого гитлеризма.

25.7

Столовая. Выносят ведро помоев. Мальчик (8 л.) в руках держит букет полевых цветов. Он бежит вместе с другими детьми за женщиной, кот[орая] несёт ведро помоев. Трудно смотреть.

Дети жадно роются в жиже, что-то находят, сбрасывают рукой жижу и кладут в рот кусочек картошки или ещё что-либо.

Отбросы быстро очищены детскими руками, они их отправили в свои пустые желудки.

Мальчик (8 л.) как ни в чём не бывало опять подходит к столовой. Голодными глазами смотрит на нас. Временами он подносит букет полевых цветов к лицу. Букет красивый, нежный. Он напоминает мне широкое поле, резвое детство, ватагу ребят, не знающих, что такое фугаска, граната. Мальчик (8 л.) и букет цветов кажутся мне таким страшным контрастом.

26.7.42. 2030

Аэр[одром] Ватулино. В сосновом лесу. Совещание у нач. штаба проводит подполковник Никитин. Над нами носятся ИЛы. Это «черная смерть», кот[орую] так боятся немцы. Садятся к нам. Мы кое-что делаем. Мы должны облегчить положение юга. Мы это сделаем. Жизнь наполняется максимальным пульсом.

Тихий вечер. Тепло. Природа ласкает. Война требует жёсткости, практичности, силы и беспощадности.

Мы должны дать облегчение югу. Юг это жизнь или смерть.

9.8.42

Я часто бываю на аэродроме 122,32, 236 ап[40]. Командиры штаба дивизии, начальники] отд[елов] «руководят» личным общением. Все там. Начальник] полит, отдела тоже там, ходит неразлучно с комиссаром дивизии. Комиссар штаба тоже стал бывать почти каждый день. И с-о-б-р-а-л-и-сь все эти начальнички и ходят, как легавые, и мешают работать – все сами дают задания… Не пойму, что же здесь делает Голованов