Шаги за дверью разорвали гнетущую тишину, заставив всех обернуться. В комнату вошла менеджер Джису. Она, как всегда, была собрана, но в её холодной уверенности появились трещины. Её руки слегка дрожали, когда она положила на стол папку с документами. Тонкий аромат её парфюма – с цитрусовыми нотками и оттенком лаванды – едва ощущался, но даже он не мог заглушить напряжённую атмосферу.
– Это серьёзно, – начала она, её голос был ровным, но в нём чувствовалась натянутость, как у струны перед разрывом. – СМИ уже обсуждают возможную связь убийства с вашей группой.
– Но это не может быть правдой! – взорвался Сонгю, его голос сорвался на крик, полный отчаяния. Он вскочил с места, и его движение нарушило болезненно выстроенную тишину комнаты. – Мы тут при чём?!
– Это пока никто не знает, но ваше имя уже звучит в каждом новостном выпуске, – холодно ответила Джису, не теряя контроля. Её глаза, скрытые за стеклами строгих очков, метались между участниками группы. – Будьте осторожны. Каждый ваш шаг теперь будет под наблюдением.
Слова прозвучали, как удар гонга, оставив после себя гулкую тишину. Каждый в комнате почувствовал, как что-то холодное, тяжёлое, почти осязаемое, проникло в их жизнь. Это ощущение было, словно тень чего-то тёмного и неизбежного легла на их плечи. Никто не произнёс ни слова, но было ясно: это был лишь первый удар, но он уже оставил глубокую трещину в их мире, трещину, которая со временем могла разломить его на части.
ГЛАВА 4: ВОЛНЕНИЕ В ГРУППЕ
Серый рассвет с трудом пробивался сквозь плотные завесы дождя, словно само небо пыталось спрятаться от ужаса, который обрушился на город. Капли, стекавшие по окнам, создавали иллюзию слёз, и это ощущение, будто весь мир скорбит, проникало в каждое помещение здания Luna Entertainment.
Большая комната для совещаний, обычно оживлённая голосами сотрудников и залитая ярким светом, теперь напоминала погребальную камеру. Шторы на окнах были плотно задёрнуты, отрезая комнату от внешнего мира, оставляя только холодное, резкое освещение потолочных ламп. Свет, стерильный и безжизненный, падал на поверхность стола, оставляя на ней тусклый отблеск, напоминающий перелив мрамора надгробий. Воздух был пропитан слабым запахом пластика и старой бумаги, но поверх этого витал невидимый аромат страха, тяжёлого, как дым, который невозможно прогнать.
В центре, за длинным столом, сидел Юнсо. Обычно его осанка была прямой, а выражение лица – уверенным, но сейчас его спина была чуть согнута, а лицо неестественно бледное. Его пальцы нервно постукивали по деревянной столешнице, издавая ритмичные, почти болезненные звуки, нарушающие гробовую тишину комнаты. Тёмные глаза лидера, обычно полные решимости, метались по углам комнаты, словно он пытался найти в этих тенях ответы, которых никто не мог ему дать.
– Это не может быть случайностью, – пробормотал он, обернувшись к остальным. Его голос был тихим, но в нём ощущалась скрытая напряжённость, как у струны, готовой лопнуть.
Минхо сидел рядом, его фигура, ссутулившаяся, казалась сломленной. Плечи, которые обычно держались уверенно, будто несли на себе тяжесть сцены, теперь выглядели так, словно весь мир обрушился на них. Он не поднимал взгляда, его глаза были прикованы к экрану ноутбука, стоящего перед ним. Замершая фотография тела Хары, подвешенной в её жуткой скульптурной позе, была ярким пятном ужаса на тёмном экране.
