– Нагулялся?
Ответил Роман, ловко спрыгивая с лося и поправляя костюм:
– Ещё бы не нагуляться, три огорода ободрал! У, волчья сыть, – он шутливо погрозил лосику кулаком, лосик посмотрел на него, потом на меня, и сказал:
– Он меня за зад укусил.
– Вот гад! Хочешь, я его побью?
Лось медленно начал улыбаться, опять посмотрел на Романа, Роман посмотрел на него и сказал:
– А самому слабо?
Лосик кивнул мне:
– Хочу, побей.
Я радостно подхватила своего куратора в телепорт и переместила на метр выше того места, где он стоял. Он мягко приземлился на носочки, одной рукой придержал полотенце на корзине, которую держал в другой руке, посмотрел на меня и усмехнулся:
– Слабенько.
Я щёлкнула пальцами, теперь поднимая его на два метра, он опять приземлился без проблем. Я подняла ещё чуть выше, а потом ниже, разу к десятому он вспотел и разлохматился, но даже полотенце с корзины не уронил.
– Ладно, хватит, – вздохнул лосик, – он не сильно укусил.
Я только теперь заметила стоящего возле угла папу, который наблюдал этот процесс с лёгкой улыбкой, поровну недоумевающей и весёлой, он понял, что я на него смотрю, и сказал:
– Одевайся к ужину, Улли, у нас гость.
– Ага, – я кивнула и побежала в ванную, поставила рекорд скорости сборов, уложившись в час, и спустилась вниз как раз к тому моменту, когда мама начала закипать, а папе уже стало всё равно.
Радостно пропрыгав все ступеньки до единой, я плюхнулась на свой стул и потёрла руки:
– Что на ужин? – и только тут увидела целую тарелку копчёностей прямо в центре стола, она дико нарушала композицию, у мамы обычно вся посуда стояла в идеальной гармонии, а тут эта тарелка, другого цвета, и вообще с мясом. Колбасы, всякое вяленое, копчёное, нарезанное тонкими кусочками, одурительно пахнущее, красиво разложенное по тарелке – мама раскладывала, хотя, готова спорить, ей было противно. А у меня слюни текли рекой, я подняла обалдевший взгляд на Романа и увидела его улыбочку, ту самую, самодовольную, говорящую: "я насквозь тебя вижу, развратное ты животное". Я чувствовала себя животным, и это животное скоро будет нереально счастливо.
– На ужин суп, – ответила мама, взяла папину тарелку и открыла супницу, стала всем подавать их порции. А меня гипнотизировало мясо.
Когда раздалось долгожданное: "Всем приятного аппетита", я сунула в рот ложку супа, и сразу же потянулась за мясом, потом ещё за одним куском, и ещё, папа завёл разговор с Романом об их общем учителе, я не участвовала, у меня был занят рот.
Потом суп кончился у всех, кроме меня, и мама позвала меня в кухню помочь, я пошла, на ходу дожёвывая. Как только мы свернули за угол, мама схватила меня за локоть, и едва разжимая губы, прошипела:
– Ты ешь как слон! Перестань позориться немедленно.
– Но вкусно же, – пожала плечами я, – я не ела мяса уже много лет, а тут такой повод наверстать. Это же Роман принёс? Всё равно он обратно не понесёт, всё у нас останется, а вы с папой такое не едите, так что это всё будет мне в любом случае.
– Юная девушка, дорогая моя, должна есть как птичка. А ты ешь как бегемот. Повторяю в последний раз, не смей нас позорить.
Я перестала изображать равнодушие и сказала:
– С каких пор есть столько, сколько тебе хочется – это позор?
– С тех пор, как ты родилась в этом доме, дорогая моя, и до тех пор, пока ты тут живёшь.
– Отлично, – я многозначительно ухмыльнулась и кивнула, – значит, недолго осталось, – развернулась уходить, мама схватила меня за локоть и сунула какую-то тарелку, подтолкнула в спину, приказным тоном шепнув напоследок:
