Он приподнялся и оказался очень близко, я ощутила его дыхание на шее, он провёл носом по моей щеке, по уху, по шее, обратно. Тихо прошептал на ухо:
– Ты знаешь, что у оборотней по полнолуниям крышу сносит?
– Да? – я мягко провела по его шее вниз, погладила голую спину, плечо, вернулась к шее, шепнула: – Я не замечала. Правда сносит?
– Напрочь, – кивнул он, уткнулся лицом мне в шею, часто глубоко дыша и мелко подрагивая, как будто был напряжён до предела. – Вот только сейчас ещё не полнолуние. А крыша почему-то уже всё.
Я опять запустила пальцы в его волосы, поглубже, чувствуя, как он начинает дрожать сильнее, тихо спросила:
– И в чём это проявляется?
Он приподнялся на локте, погладил меня по щеке пальцами, потом ладонью, у меня внутри от каждого его движения как будто волновался рой пчёл, гудящих, пушистых и опасных, я сама уже дрожала всем телом. Его лицо коснулось моего, медленно, так кошки ласкали друг друга, как будто гладились, с таким самозабвенным удовольствием, это было что-то настолько новое и необычное, что я не дышала, боясь что-то пропустить и не понять. Со мной никто никогда такого не делал. Все мои ухажёры-эльфы просто закрывали глаза и тянулись ко мне губами, с расстояния в полметра, это было жутко стыдно и неловко. А Роман... если все оборотни такие, то я буду общаться только с ними, всю оставшуюся жизнь.
Его прерывистое дыхание на моей шее вызывало дрожь, всё тело горело жаром, мои пальцы на его шее ощущали вставшие дыбом волоски, они щекотали кожу.
– Юля, блин... – его голос звучал так, как никогда до этого, – скажи что-нибудь.
– Поцелуй меня.
И он накрыл мои губы своими, мягко и сильно, его руки тронули шею, затылок, пальцы в волосах как будто разбудили что-то новое, чего я никогда не чувствовала, это хотелось продолжать. Губы пульсировали, я пыталась понять, что должна делать, но никак не могла разобраться, тело вело себя так, как будто мне не принадлежало, или безвозвратно изменилось вот только что, и я теперь не знала, как оно работает, искала пути на ощупь, с радостью находя новые источники удовольствия, они все были в нём. Касаться губами, сжимать, прикусывать, царапать, дышать глубже. Его руки на моём лице, на шее, я поняла, насколько это приятно, и тоже стала гладиться об них сама, как кошка, наконец понимая, что он в этом находил, это невероятно. Он опять поцеловал меня, на этот раз сильнее и смелее, сминая губы, приглашая их приоткрыть... и случилось что-то настолько сильное, что я тихо всхлипнула от внезапности этого ощущения, но тут же опять попыталась его найти, без него было почти больно...
– Юль, слушай, – он дышал как в лихорадке, прижимал меня к себе, покрывал поцелуями щёку и ухо, медленными, сильными, – Юлечка, шла бы ты домой спать, а? А то мы тут и останемся. Я не знаю, полнолуние это или что, но моя крыша держится из последних сил. Иди домой.
Я молчала, гладила его шею, плечи, медленно целовала скулы. Ощущать его напряжение и понимать, что это я с ним такое сделала, было нереально круто, это пугало, но я не собиралась его отпускать.
– Юль, иди.
– Не пойду.
– Может быть, я тогда пойду? – смущённо сказал лось.
Я замерла, Роман тоже. Мы секунду помолчали и рассмеялись, Роман мягко освободился из моих рук, опять обратился в волка и куснул лосика за ляжку, лосик его пнул, но не попал, Роман рассмеялся. Немного взбодрился и сказал:
