Елизавета Федоровна - страница 2

Стук молотка прервал тягостную тишину Осборн-Хауса. В одной из комнат этой приморской королевской резиденции спешно сколачивали алтарь для предстоявшей брачной церемонии, и уже сам факт подобных приготовлений многим казался невероятным. Ведь последние полгода вся Британия была погружена в глубокий траур по мужу королевы Виктории, принцу-консорту Альберту.

Страна искренне скорбела. Молилась, вспоминала о заслугах принца, превозносила его имя и охотно включалась в создание его культа. В едином порыве подданные королевы не скупились, приобретая черные ткани, траурные креповые повязки на рукава и черные страусовые перья для дамских шляпок. По улицам Лондона разъезжали кареты, запряженные лошадьми под фиолетовыми попонами и с черными плюмажами на головах. Тяжесть утраты придавила, казалось, всех. Некоторые даже всерьез возмущались тем, что в соседней Европе кто-то еще может веселиться, когда в Англии такое горе. И, конечно, все волновались за состояние Ее Величества. Как она, что с ней?

Газеты сообщали, что «королева мужественно переносит постигшее ее несчастье, и общее состояние ее здоровья не вызывает опасений». В действительности же Виктория долго находилась в полной прострации, ее разум отказывался принимать случившееся, а когда осознание беды все-таки приходило, королеве казалось, что она вот-вот сойдет с ума. Погруженная в себя, она порой целыми днями ни с кем не разговаривала. Часами сидела в одиночестве, но никто не догадывался, что в это время она общалась со своим дорогим мужем, который продолжал незримо присутствовать рядом. Он перешел в другой мир, но не покинул ее. Только это придавало королеве сил, только это заставляло ее жить дальше.

Через его личные вещи, через его портреты и фотографии, развешанные повсюду, Виктория ощущала с ним постоянный контакт. Через воспоминания о былом счастье пыталась добраться до нового смысла своего существования. «Его желания, его планы, его мнения по всем вопросам отныне будут для меня законом, – сообщала королева своему дяде, бельгийскому королю Леопольду. – Никакая сила в мире не сможет заставить меня отказаться от того, что он решил или пожелал».

Вскоре после похорон принца, на которых, согласно традиции, она не присутствовала, Виктория вместе с семьей переехала в Осборн-Хаус, любимое детище Альберта, созданное его стараниями на острове Уайт. Здесь все напоминало о нем, «обожаемом ангеле», отчего становилось еще тяжелее, и наступившее Рождество королева не смогла встречать, как праздник. Первый день наступившего нового, 1862 года она посвятила выбору портретного рисунка для будущей статуи мужа, а 10 февраля, в двадцать вторую годовщину их свадьбы, целиком погрузилась в молитвы. Теперь это была одна из священных дат.

Посетителей, кроме близких друзей покойного принца, в Осборне не принимали. Люди передвигались по дому на цыпочках и разговаривали шепотом. Бывший приют радости и веселья превратился в царство черных теней, и казалось, этому уже не будет конца. В мае у Виктории хватило сил на поездку в шотландский замок-резиденцию Балморал, но нахлынувшие там воспоминания окончательно ее подкосили, так что от возвращения в Осборн никто не ждал никаких перемен к лучшему.