Еловый блокнот - страница 4



Последнее

Последнее – преданная.
Последнее – гордость.
Стихо-Творение.
Трав прорезь.
На сокровенное
Зло посягнувшее —
Черною пеною
Лучшее рушило.
Только архангел
Сбросил покров
В бездны забвенья
Ров.
Звонко поет света тропарь,
На шее ее – янтарь.
В леса заповедные —
Годы дивные —
Древними ведами,
Вечными книгами
Канули. Молча, стоят меж дерев
И усмиряют гнев.
Радостным заревом,
Трепета заревом,
Сладостным варевом,
Утренним маревом —
Крылья свободы гудят в спине.
Сладок сосновый клей,
Словно церковный елей.
Последнее – Гамлетово!
Последнее – илом!
От сока налитого
На боли пилы
И растворившего бурую хмарь.
На шее ее – янтарь!
Теплое солнце,
Ревень кислый,
Дыши, как орлы в вышине, как парус,
Что от ветра шального не рвется,
От его холодного свиста.
Каюсь, душа, каюсь.
И ото лжи отрекаюсь.
Венец и посох,
Держава – скипетр.
А ноги – босы,
А тайна – выпита,
Держать по курсу – по горностаеву.
Давить любви гниющей восстание.
Лицо дарить золотому облаку,
Оку Всевышнего, Богу!
Стоит на земле деревянный Ларь.
На шее ее – янтарь!

Средиземье

И если спросят: «Вы стреляли в небо?
В божественное Средиземье Чуда?»,
Отвечу: «Да. Еще мальчишкой Фебом,
Праправнучкой рыдающей Гертруды».
В безумии недвижности и стыни,
В висках, заправленных горячим сладким «Пассо»,11 —
Существовала, как Христос в пустыне,
В чистовике – плаксивой черной кляксой.
Он вышел и пропал. И я упала
В божественное средиземье чуда.
Он человек, которого не знала —
Страшнее и трусливее Иуды.

Рассвет в Тинтагеле

Медлителен конь с отметиной на аметистовом лбу.
В сумерки не приносят радостных новостей, гонец.
Что написано на твоей судьбе? Ты веришь в судьбу?
Я – фейри,12 и Трикстер13– мой законный отец.
Ножиком вырезаешь фигурки странных богов:
Один на белой кобыле, другой – висит над котлом —
Серебряным Гундеструпским звездным Фуко.14
Религия – это всего лишь бровей рассеченный надлом.
Вдыхаю зиму – пахучую и еловую. Жжет нутро.
Такие леса исхожены великанами, их следы на снегу.
И коли король на войну древних солнц мне дает добро,
Такому правителю я отказать не смогу.
Терновник,15 ведь ты паутина рассветная. Я не прав?
Ты камни надгробий опутал своею изящной струной.
И время минует кипящую реку – не в челне, а вплавь.
Быстрее, быстрее. Часы оплетает левкой.
Есть души, похожие на сухую листву и рассеянный прах,
Есть сильные, спаянные не наспех – огонь и сталь.
Не плачь, ведь такие – уходят на тонких речных руках,
В разбуженную лишь любовью и Богом даль.

Лунная ночь

Посвящается Т. Дорошковой

Индиго в зелени веронской.16
Ультрамариновый венец.
Лазурной сажей, синей бронзой
облит берилловый дворец.
Творец, создавший твои косы,
художник, выпивший печаль,
И Млечный путь – святой известкой —
они лишь узы твоих чар.
Ты правила, пророча людям.
Гордыня, свергнувшая роль.
Сивилла17 духов, вечен будет
твой верный солнечный король.
Гарольд звезды у скал восточных
привел в восторг немую ночь.
Чиста, как Дева,18 и порочна,
как Лилит19 неземная дочь.
Бараньи лбы – скупые камни —
сегодня ярче ворожей.
Еловый Укко20 тянет длани
на сосен ледяную гжель21.
И Пак,22 хранитель леса темный,
выводит тайное на свет:
Слуг вереска, полыни, тёрна,23
ступающих в тебя след в след.
Могуча древняя природа!
Холодный Инь24 на иней лег.
И кто-то жизнь за чудо продал,
и Слово в Библию облек.
Прядутся судьбы шерстью серой,
рабыни молятся царям,
Доселе измеряем верой
любовь и счастье – пополам.
Ты пишешь своим дивным светом
мое сказанье наперед
Из мха, лишайников и веток —