Эмигрантские тетради: Исход - страница 4

15-го марта я благополучно прибыл в Одессу и вместо того, чтобы 22 марта возвращаться на «Константине» в Ялту, мы с Михаилом Васильевичем 23-го числа попали на «Грегор». ] Я уже имел билет и койку на пароходе, чтобы ехать к вам. С великой трудностью взобрался на пароход, причем из кармана у меня украли 6000 руб., но оказалось, что машина развернута, а рабочие разошлись по домам. Пришлось вернуться домой, а по дороге узнаю́, что наши «надежные и верные» союзники, несмотря на все их высокопарные слова, решили бросить город на произвол судьбы, а жителей предать наступающим врагам, которых всего-то было 3500 человек, а союзников 90 000[5].

«Великая победоносная армия»[6] решила сделать свое второе отступление из России. В первый раз в 1812 году легла вся победоносная армия, а теперь были брошены в море аэропланы, автомобили, танки и множество всякого добра, оцениваемого в десятки миллионов. «Непобедимые воины» валялись по улицам в пьяном естестве и палили в небеса, вероятно, по ангелам, так как, надо думать, уже не находили на земле существ, достойных сражаться с ними.

В городе все и вся забе́гали, как в развороченном муравейнике, все думали о своем спасении, но все это случилось так неожиданно, что никто толком ничего сообразить не мог, и мы с Михаилом Васильевичем оставались хотя и взволнованы внутренне, но никуда не метались и ничего не предпринимали, решив не двигаться с места. Однако нашлись люди, подумавшие о нас. В 11 часов вчера мы получили категорический приказ от наших друзей быть в шесть часов утра на пристани, где нас заберет баркас и доставит на пароход, заарендованный Швецовым и другими. Пароход должен был забрать до 200 лиц и доставить в Константинополь. К этому мы совершенно не были готовы.

Михаил Васильевич принялся заканчивать свои многочисленные дела, рвать бумаги, подводить итоги и, наконец, укладывать вещи. Я-то был налегке и в первом часу ночи улегся, чтобы встать в пять, а Михаил Васильевич провозился почти всю ночь, во время которой там и тут были слышны выстрелы. К шести утра, в виде исключительного благополучия, нам удалось найти двухколесную тележку, взвалили на нее багаж и отправились на пристань; если бы не эта тележка – мы не могли бы двинуться с места, так как не смогли бы дотащить даже части багажа до пристани, которая отстоит далеко.

С этого начинаются наши злоключения, не принесшие нам, слава Богу, никакого зла. На баркасе под дождем мы мокли часа два, наконец добрались до громадного парохода «Грегор», но на нем не оказалось винта, руля, канатов, пищи, воды и еще разных других необходимых принадлежностей для плавания. У нас с Михаилом Васильевичем оказалось семь бутылок коньяку, которые нас и прокормили. Мы нашли тех, у кого были съедобные вещи, а потому нас угощали охотно.

Взобравшись на пароход, мы узнали, что с нами должно было выехать 2000 французских солдат; французы за это взялись буксировать наш пароход до Константинополя, за вывод же парохода из Одессы эти господа взяли 200 000 руб. Начались томительные ожидания прихода буксира и французов, но все напрасно. К вечеру узналось, что французы в последний момент отказались от условий, оставив у себя деньги. Положение наше было ужасно, пароход двигаться не мог, есть и пить нечего; так как я́коря у нас не было, то мы были привязаны к другому пароходу «Юпитер», команда его была вся большевистская, и каждую минуту можно было ждать, что она явится к нам и устроит что-нибудь безобразное; с берега запоздалые пассажиры привозили известие о начавшихся грабежах и безобразиях, один из наших спутников вернулся с простреленной рукою. Причем за лодку ему пришлось заплатить 1500 руб. Говорили, что какого-то офицера голышом замотали в колючую проволоку и таскали по городу; к нам на пароход доставили даму, у которой только что ограбили все жилище, а ее саму выгнали на улицу.