Болезненный шаг. Скрип половиц. Беспокойный вопрос. И вот он тот самый голос, лишающий сна и покоя. Она нашла меня, выдала, разгадала все замыслы и тайны. Ее аккуратный профиль впечатался в мою память. Я никогда не знал своей матери лучше, чем знаю ее, случайную незнакомку, что втянули в это громкое дело. Клятвы уничтожить ее жизнь перебросились на меня, словно крик был в зеркало. Сегодня настанет ее черед, сегодня будут звучно разбиты ее мечты.
Скорбный писк. Злостный рык. Щелчок зажигалки. Мои ненавистные папиросы стали единственным спасением, где не было ее духов. Под рукой теперь пес-защитник – я слышу, как она нежно называет его имя. Стоило прознать, как в городе стало тихо; оба они выползли из своих нор, запрятанных от моих глаз в далеких городах. Его пощечина в тот день была от бессилия и внутренней злости: плевать ему было уже на убитую сестру, зато я тронул новую хозяйку. Сегодня он пожалеет, сегодня будет скулить в наблюдении за ее кончиной.
Невинная улыбка. Стук дерева. Безмятежное подкрадывание. Запах сыра и вина победный только для хитрого лиса. Император, захватывающий власть, всегда падет, рухнет к ногам самой правды жизни. Она смеется, прижимается к своему верному псу с потерянным ориентиром. Чудом живые друзья не подозревают, насколько мы снова близко. В тот раз удар был просчитан неверно, но ценность ошибки в том, что ее можно исправить. Сегодня я снова с ними под одной крышей, сегодня промахнуться не получится.
Беспокойные руки. Шорох одежды. Яркая щелка. Они разбрелись по дому. На кухне лишь пара слабых силуэтов, уже знакомых мне в нападениях и слабой борьбе. Все произойдет, как и в те разы, и изменится только сила удара и его намерение. Припугнуть врага было нужно для остановки, но не для свершения миссии. Сила вытекает из ненависти, что раздается в самом сердце. Ее голос из глубины только подогревает это ощущение. Сегодня часы пробьют полночь лишь для меня, сегодня убитая мною сестра верного пса расскажет, почему нельзя было искать.
Нежный взгляд. Скрип двери. Громкий крик….
Когда солнце медленно плетется к зениту, а небо безоблачно пусть, тень становится самым лучшим и ласковым другом. Она стремительно убегает, наедине оставляя тело с небесным загаром обжигающим диском. А он ходит и возвращается, выжигая в памяти свой величавый свободный образ, без которого все на свете бессмысленно уж.
Ветер нервно задувает в тень палящих собою деревьев, принося живящую прохладу; но она обманчива и своенравна, словно бы великий фокусник свой трюк повторил, обманув всех и каждого в зале. И все живое теперь иное совсем: оно растекается в тень в поисках у той же природы защиты, что так настырно пытается ее растворить.
Люди смотрят друг на друга, с улыбкой подмечая черты, что раньше прятались в глубинах далеких, незнакомых сердец. Все в глазах, все прямо на ладони, а разговоры похожи на загадки, где неизвестен ответ никому совершенно.
Художник размеренно ведет карандашом по листу, высматривая в проходящих тех самых, что восполнят пробелы в картине. Поодаль смеются дети, пытаясь подражать. Ученик… Он старателен, отличен от учителя. Цель его жива, неподвижна, идеальна в воплощении своем.
А люди? Они ведь другие. Их далекая спешка холодна и величественна. Взгляд так задумчив, направлен в себя; он ищет ответы, примечая только себя и упуская моменты, что видит художник.
