Эпизоды и происшествия (в XIX, XX, XXI веках) - страница 7

Зина,16 лет

Пожилой мастер цеха ей симпатизировал и сказал однажды:

– Ты, Зиночка, выделяешься из толпы, у тебя есть свое лицо.

Это ей польстило, но было не вполне понятно. И тогда она подумала про себя: «Наверное, так и есть. Ведь у меня густые брови, блестящие карие глаза и румянец во всю щеку».

Но все же она решила уточнить у мастера, в чем суть его высокой оценки ее личности, и она спросила:

– Это вы про что? Как мое лицо выделяется, что ли?

– Да нет. Это я про то, что ты умная, начитанная, имеешь свое мнение. Старайся и дальше быть такой же, читай побольше.

Но вот однажды этот мастер увидел, что из кармана ее пальто торчит тоненькая книжечка стихов ее любимого поэта – Сергея Есенина. Это его удивило, и он строго сказал:

– А вот Есенина ты брось, он только голову тебе засоряет. Это не наш, не советский человек… ведь он – упаднический!

Да,да – так про великого русского поэта писали тогда в газетах.

Но как же быть Зине? Ведь Есенин – ее любимый поэт! А мастер продолжал:

– Брось его сейчас же, вот прямо при мне достань эту книжонку и выброси.

Она не могла этого сделать ни за что на свете. Как же быть? И тут ей в голову немедленно пришла спасительная ложь, и она сказала:

– Да как же я выброшу, когда это чужая книжка, и я должна ее вернуть!

Книжка все же была ее собственная. Вот так она в первый раз спасла для себя стихи Есенина. А второй раз был еще круче. Но об этом чуть ниже.

Однажды на швейную фабрику за Зиной приехал отец, Игнат Спиридонович, чтобы увезти ее домой, – в доме стало поспокойнее. Однако в родных местах Зину ожидали неприятности, и на этот раз – уже со стороны комсомольской ячейки. На собрании комсомольцев ей поставили ультиматум: «Выбирай: или комсомол, или твой кабацкий, упаднический поэт Сергей Есенин».

Да-да, так Есенина называли его идейные враги… Велено было ей «отказаться от всякой этой есенинщины», иначе…

Дело было в том, что тогдашние комсомольцы ее родного поселка Обираловка (ныне – Железнодорожный), никогда не читали стихов Есенина, но зато читали идеологические нападки на поэта в газетах. Антиесенинская кампания была в разгаре. Газетчики соревновались в создании «уничтожающих» поэта эпитетов. Они единодушно обзывали поэта «кабацким». И теперь комсомольская ячейка в поселке Обираловка сурово осудила комсомолку Зинаиду Тюрину. От нее ультимативно потребовали: или она у себя в доме снимает со стены комнаты портрет «не нашего» поэта (и при этом навсегда отрекается от «вырожденца» Есенина), или… или они ее исключают из комсомола.

При ее невообразимой любви к Есенину требование это было жестоким. Однако перед угрозой исключения из комсомола Зинаида отступила… Правда, это было лишь частичное отступление: портрет поэта со стены она сняла, но зато спрятала его в тумбочке, любуясь на Есенина тайком. Отречься же от его поэзии она не смогла, поэтому изо всех сил старалась убедить своих судей в абсолютной безвредности для любимой советской власти стихов ее любимого поэта.

О процедуре обсуждения классовых заблуждений комсомолки мама так рассказывала мне в 1990 году: «Когда мне было пятнадцать лет, это уже на фабрике, мастер замечание сделал, увидел, что Есенина читаю. Портрет Есенина, правда, тогда у меня в общежитии еще не висел, негде было, в общежитии комнатка маленькая, в ней пять коек. Портрет я позже повесила, уже у себя дома, когда вернулась в Обираловку. И вот в Обираловке ребята увидели, что я читаю книгу стихов Есенина и велели мне эту книжку выбросить. Как раз кампания против него началась, в газетах, статьи появились, обзывали его там “кабацким поэтом”, а его стихи – “есенинщиной”. Главный упор критики делали на то, что будто бы он своими стихами молодежь заражает своими мещанскими мелкобуржуазными настроениями».