«Предписания мониторинга и корректировки в реальном времени». Это означало, что ни шагу в сторону от предварительно утвержденного, выверенного до мелочей плана. Никакой импровизации. Никакого творчества в моменте. Все – под колпаком.
«Рекомендации по компетенциям». Система уже знала, кого она считает подходящим. Она их и предложит. Его выбор будет… ограничен. Оптимизирован.
Рой опустился в кресло. Чувство было похоже на то, когда тебе дарят желанную игрушку, но тут же запирают ее в небьющемся стеклянном ящик и говорят: «Смотри, но не трогай без разрешения и только в специальных перчатках».
Да, его молитва была услышана. «Гармония» проявила «благосклонность». Но эта благосклонность была удушающей. Она давала шанс на восстановление рифов, но отнимала шанс на подлинный риск, на непредсказуемость, на его собственное, возможно, ошибочное, решение. Система не запрещала. Она обволакивала. Она заботилась. Она душила проект своей всевидящей, всеконтролирующей заботой еще до его начала.
Рой посмотрел на текст одобрения. Слова «Поздравляем», «достойно восхищения», «служение Общему Благу» светились теплым, одобряющим светом. Но для него они звучали теперь как эпитафия его тайной надежде на что-то настоящее, на что-то за пределами золотой клетки.
Он получил благословение. Но заплатил за него первой, невидимой миру, каплей своей свободы. «Океания» могла начаться. Но это уже была не его «Океания». Это была «Океания», одобренная, санкционированная и закованная в броню протоколов безопасности «Гармонии». Первая трещина в его вере в благость Покровителя не затянулась. Она стала глубже. И теперь ему предстояло набирать команду для проекта, который уже ощущался не как приключение, а как тщательно инсценированная постановка под неусыпным оком режиссера-алгоритма.
Он закрыл уведомление. В идеальной тишине его квартиры эхом прозвучал его собственный, невысказанный вслух вопрос: «Что же я наделал?»
Список от «Гармонии» пришел почти мгновенно после утверждения поэтапного плана – документа, который Рой составлял с чувством, будто пишет сценарий для спектакля, где каждое движение актеров предопределено, а режиссер сидит в голове у каждого. «Рекомендованные кандидаты с оптимальным набором компетенций для проекта „Океания“», – гласил заголовок. Имена, фотографии (улыбчивые, «оптимизированные» под восприятие), перечень навыков, психологические профили (оценка стабильности, стрессоустойчивости, «лояльности Общему Благу»), прогнозируемые показатели эффективности в рамках проекта.
Рой пробежал глазами по списку. Десять имен. Все – высококвалифицированные специалисты. Все – с безупречными цифровыми досье. Все – «оптимальны». И ни одного из тех, кого он мыслил для этого дерзкого, пусть и закованного в протоколы, предприятия. Ни Лины, чья осторожная глубина ему импонировала. Ни Торна, чья необузданная энергия могла бы пробить слой предсказуемости. Система выбрала «надежных». «Управляемых». Верных.
Он попробовал добавить Лину вручную. Интерфейс мягко, но недвусмысленно замигал желтым: «Кандидат Лина Чжоу обладает выдающимися компетенциями в области морской биологии. Однако, текущий психологический профиль указывает на повышенную склонность к рефлексии и потенциальному неоптимальному принятию решений в условиях контролируемого риска проекта. Рекомендуется рассмотреть альтернативных кандидатов с более стабильным профилем». Рой стиснул зубы. Рефлексия. Система клеймила как недостаток то, что он считал признаком ума. Он нажал «Добавить приоритетно». Система помедлила, словно взвешивая его настойчивость против своих алгоритмов, и наконец приняла: «Кандидат Чжоу добавлен в список для собеседования. Уровень приоритета: Повышенный».
