Эпоха Обнуления. Искушение жить - страница 19

Тридцатьнольтри встал и подошел к номерному бойцу. Покрытое растительностью лицо мужчины ни вызывало в памяти никаких ассоциаций.

– Единственная возможность избежать жребий – это отлежаться в лазарете. Хотя бы помогает немного восстановиться и прийти в себя. Но если узнают, что косишь – отправят в яму, без шансов. Будешь доказывать свое право на жизнь на арене.

Слабость накатила на Тридцатьнольтри, его вывернуло желудочным соком и кровью в ведро с испражнениями.

Он прилег на лежанку в этот раз с краю, стараясь держаться подальше от остальных, чтобы в горячке сна не зашибить кого-нибудь снова. Бессознательность в этот раз моментально поглотила его.

Даша не могла сконцентрироваться на происходящем. Она тенью ходила по госпиталю, выполняя на автомате свои обязанности, особенно не задумываясь, что делает. Новость, о пропаже Василя словно снежный ком свалилась на нее, парализовав мысли девушки. С тех пор ни о чем другом, кроме судьбы своего мужа она не могла думать. Неизвестность – самое страшное из того, что может произойти с человеком. Каждый день девушка строила разные гипотезы, где сейчас ее супруг и что он может делать. Сергей Васильевич как мог, поддерживал ее. Он следил, чтобы девушка не забывала питаться, старался отвлечь ее беседами или работой, но это не сильно помогало мечущемуся в тоске сердце. Едва она оставалась наедине с собой, как мучительный ком страшных мыслей снова наваливался на нее.

Чтобы занять себя хоть чем-нибудь, что сможет ее отвлечь, Даша стала практиковаться в боевых навыках, обучаться которым перестала после того, как стало понятно, что и без помощи женщин Сообщество справится с врагами. Вместе с Виктором они проводили всё свободное время на учебном полигоне, оттачивая умения владения мечом, секирой, рукопашной схватки и стрельбы из браслетов. Так прошло три недели с момента пропажи Василя. Витя по секрету делился с Дашей новостями о творившемся в Сообществе, которые подслушивал на редких теперь собраниях близкого круга отца. Аркадий все больше времени проводил в Столице и появлялся дома не чаще пары дней в неделю. Даша еще сильнее накручивала себя после того, как узнала о жестоких расправах неизвестных с мирными жителями. Она попросила Олафа научить ее обрядам, чтобы просить богов за жизнь мужа.

– Завтра пойдешь со мной в лес, – коротко сказал ей Олаф.

Они вышли и коммуны, когда солнце только выходило из-за горизонта. Запахи свежей травы и цветов наполняли воздух магическим ароматом жизни. Будто всю ночь природа плакала и слезы-росинки покрывали кустарники и травки. Но появляющиеся лучи солнца тянули к себе пригнутые растения, заставляя сбросить остатки ночной печали и придаться радости, поднявшись в полный рост. Это ощущение жизни и надежды передалось девушке. Она впервые за долгое время была в хорошем настроении, зная, что боги должны помочь ей. Пусть она никогда не знала про них, не обращалась к ним и вообще раньше не верила, что они существуют, но почему-то Даша знала, что они хранят Василя и если за него искренне просить, то с ним обязательно все будет хорошо. Свернув с позолотевшей от поднимающегося солнца поляны в лес, варяг пошел по дорожке, которую было практически не различить. Только он и ходил по ней с тех самых пор, как пообщался с Навью. Солнце слабо проникало сквозь высокие деревья, покрытые плотной растительностью, но и в темноте лесной чащи была какая-то добрая сказка, в которой девушка видела белочек, скачущих по деревьям, сопровождая гостей, ушастых зайцев с любопытством, выглядывающих из кустарников на необычных визитеров. Где-то недалеко она услышала похрюкивающий визг – выводок поросят что-то явно делил между собой. Завороженная лесной жизнью, девушка не обратила внимание, как путь их становился всё светлее и светлее, пока они не вышли на освещенную солнцем поляну, окруженную со всех сторон плотным строем деревьев. На поляне стояли деревянные статуи. Аккуратно вырезанные на них лица с добротой смотрели на девушку. Они приветственно улыбались ей, будто знали причину ее прихода и готовы были помочь. Около каждой статуи был сложен каменный очаг, в котором лежали угли от догоревших дров.