Эринии и Эвмениды - страница 9

– Если так сильно хочешь, чтобы травля прекратилась, отдайся мне, Би. Я что, так много прошу?

Тело бьется в конвульсиях, меня колотит от нахлынувшего отвращения. Его парфюм с острыми сандаловыми нотками набивается в ноздри.

– Чего ты сопротивляешься, Би? – спрашивает он уже со злостью, когда я начинаю колотить его в грудь. – С Гаспаром ты же позволяла себе такое, а сейчас что? Резко стала монашкой? Ну же, не ломайся, Би, я слышал, тебе такое нравится…

Я ощущаю себя совсем беспомощной. Инстинкты, будь они неладны, дали осечку и не спасли от нападения хищника. А ведь когда‑то хищником была я сама… Почему они не подсказали, не предупредили меня о надвигающейся опасности по имени Честер Филлипс?

На мое счастье, в Аттический коридор любил захаживать еще один человек, среди инстинктов которого затесался и один необязательный – благодеяния. Этот‑то человек меня и спас.

– Эй!

Это Рори Абрамсон. Краткий возглас отвлекает Филлипса, и я незамедлительно хватаюсь за возможность выпустить когти. Резко поднимаю колено и ударяю Честера в пах. Тот придушенно охает, сгибается пополам и отпускает меня. Едва не плача, я выскакиваю из его душных объятий и устремляюсь прямо по коридору. Кариатиды смотрят на меня с застывшей в камне скорбью.

– Ты пожалеешь об этом, Би! – кричит Честер вдогонку.

И я не сомневаюсь, что так и будет. Уж он позаботится об этом.

Я выхожу из темноты коридора, и в глаза из окон бьет слепящий свет. Под ребрами нещадно колет, щеки пылают, когда я проношусь мимо растерянного Абрамсона. Краем уха слышу, как тот плетется следом, и еле слышно бранюсь.

Рори чуть ли не единственный, кто хоть изредка заговаривает со мной, пускай и в своей пространной манере – растягивает слова и делает мучительные паузы между частями фраз, испытывая терпение собеседника. Многим Рори кажется слегка двинутым, одержимым; эта одержимость быстро сделала его изгоем. Внешне его можно найти даже симпатичным, хоть и несколько неряшливым, но даже милая мордашка не спасает Абрамсона от остракизма среди сверстников. Собственно, как и меня. Когда за плечами котомка с прегрешениями, о которых помнят все без исключения, трудно скрыться за привлекательным личиком. Ты – это ты, вместе с красотой и вместе с гнилью, что прячется за ней.

Я спешно сворачиваю за угол и пытаюсь не думать о тошнотных позывах. Живот так и скручивает в спазмах, когда шаги Рори позади становятся громче и ближе.

– Беатрис, подожди…

Он касается моего плеча, и я вздрагиваю, словно от удара. Я не выдерживаю и бросаю ему в лицо:

– Ну чего тебе нужно от меня?

Голос с надрывом гремит на весь коридор и эхом отлетает от серых стен и сводчатого потолка. Рори оправляет взлохмаченную челку, одинокая конусовидная серьга покачивается в его ухе.

– Я просто видел… Просто хотел спросить, ты в порядке?

«Мне хочется умереть».

– Да, в полном, – лгу я и упираюсь взглядом в пол, скрывая настоящие чувства. Только исповеди перед Рори мне сейчас не хватает.

– Если хочешь, мы можем сообщить Хайтауэру об этом. Я выступлю как свидетель…

– Никому ничего не нужно сообщать! – почти рычу я и тычу пальцем ему в грудь. – Не смей ничего никому говорить, слышишь? Все, что ты видел… – я сглатываю ком в горле, – все, что ты видел, – забудь. Ничего не было, ясно?

Если только об этом станет известно, Даньел попросту уничтожит меня. В том, что Честер выкрутится и выйдет из воды сухим, сомнений нет никаких. А вот мою жизнь превратят в еще больший кошмар, окончательно обнажат ее плоть и выставят перед всеми, как в анатомическом театре.