Но Кащей про это не думал. Мысли его были заняты нарисовавшейся проблемой в виде фавна, и именно по этому поводу решил он появиться здесь. А ведь зарекался когда-то. Да, жисть такая штука. И не хочешь, да споёшь.
Искал Кащей одно заведение и старого приятеля при нём. Но ярманка так разрослась («И откуда чего берётся? Древних-то всё меньше и меньше», – удивлялся он), что Кащей нашёл искомое не сразу. А когда нашёл, то впал чуть ли не в ступор на пару минут.
Трапезная, которую он помнил по прошлым временам, преобразилась. Теперь она щеголяла новым ярким фасадом с броской вывеской, летней верандой и даже недавно пристроенной гостиничкой.
Кащей озадаченно почесал в затылке, но решил от намеченного плана не отступать. Махнул рукой и вошёл в помещение.
Внутри всё было более-менее по-старому.
«Ну хоть здесь не испоганили», – успокоил себя Кащей. Он пошёл уверенным шагом к импровизированной барной стойке и наконец-то увидел того, кого искал. Алевтина Григорьевича, старого приятеля.
Алевтин Григорьевич был годовик. Встречались эти древние нечасто. Так что с полным правом можно было отнести данного представителя к уникальным персонажам. Что он, впрочем, всем своим видом подтверждал.
Вид у него был важный, но не вызывающий. Руки, ноги, голова. Всё на месте, всё при деле. За прошедшее время слегка располнел, что ему шло. И только старая жилетка оставалась той же.
– Какие гости, мама дорогая! Ваше бессмерчество! – Алевтин Григорьевич был в своём репертуаре.
Знаменит он был, помимо прочего, тем, что никогда не забывал своих посетителей. Чем-чем, а памятью его Грядущий не обидел. Откуда у него такое имя, Кащей когда-то знал, да забыл, но по-приятельственному звал его просто Григорьичем.
– И тебе, Григорьич, не хворать.
– И не говори, ваше бессмерчество! Не хворать бы, так оно тогда и жить можно, а? Какими судьбами?
– Да вот что-то засиделся у себя. Дай, думаю, на мир погляжу, старого приятеля проведаю. А у тебя вон теперь как! – махнул рукой Кащей поверх головы.
– Ага, – радостно подтвердил Алевтин Григорьевич.
– И на чём только, мил друг, прибыля делаешь? Процветаешь, смотрю.
– Не поверишь, ваше бессмерчество, – годовик зачем-то понизил голос почти до шёпота, – туристический бум у нас. С Хрустальных берегов, почитай, кажный день кто-то да появится. Нашлись тут и там пара дельцов, решили раскрутить Стразу. Типа фольклор, заповедник, раритеты-шмаритеты. И, знаешь, попёр товарищ заграничный. Экзотика, блин. Как на динозавров посмотреть.
– А-а-а, – понимающе протянул Кащей. – Неплохо, неплохо. И ты тут – раз! – и подсуетился?
– Ну а как, ваше бессмерчество? Хочешь жить, как говорится, умей втереться…
– С этим у тебя всегда, – усмехнулся Кащей.
При этих словах отворилась дверь и зашла пара персон. Издаля ясно было, что не из местных. Алевтин Григорьевич махнул кому-то рукой, и обслуживанием товарищей занялись два выскочивших домовых.
– Слушай, мне бы с тобой чайку попить да покатать, как раньше, – бросив взгляд на пришедших, сказал Кащей. – Осталось у тебя укромное место?
– Обижаешь, ваше бессмерчество. Милости просим. Устроим в лучшем виде.
За кухней у Григорьича обнаружилась прекрасная чайная комната, отделанная с душой и вкусом. Кащей оценил и одобрительно причмокнул: лепота, однако!
– Растёшь, Алевтин Григорьевич, растёшь, – похвалил приятеля его бессмерчество. – Самому Наместнику не зазорно здесь почаёвничать.
