Он подошел к трамвайному киоску и, поеживаясь от осенней прохлады, спросил у кассирши:
– Мне талон покупать или я, как курсант, могу бесплатно?
Он помнил, как в казахстанском Кандагаче ему без проблем обменяли просроченный билет до Москвы, выданный еще в июле в стройотделе тульского училища. Может, и здесь прокатит?
Женщина в киоске выглянула из крошечного окошка – на ее тусклом лице мелькнула теплая улыбка.
– Езжай так, конечно. У меня самой сынок служит, – сказала она почти шепотом, с материнским участием.
Через мгновение, она даже не поленилась – выскочила из своей будки, поправляя халат, и, подпоясавшись, добежала до подъехавшего трамвая №3. Придержала дверь, впустила Иосифа внутрь и громко крикнула куда-то в салон:
– Ирка! Малой – артиллерист. До самоварного, бесплатно!
– Ясно! – отозвался хриплый голос из глубины вагона.
Трамвай дернулся. Иосиф, ухватившись за поручень, прошел вглубь вагона, занял место у окна. Металлический корпус заскрипел на повороте, и вот они покатили вперед – неспешно. Время давно перевалило за полдень, было уже около четырех, и казалось, будто сам город, устав от будничной суеты, выдохнул и позволил себе замедлиться. Сентябрьское солнце клонилось к горизонту – мягкое, рассеянное, почти ленивое.
Окно было немного запотевшим, и он провел пальцем по стеклу, оставив прозрачную дорожку. Перед его взглядом медленно проплывали улицы: покосившиеся деревянные заборы, бревенчатые одноэтажные домики с резными наличниками, редкие прохожие, неспешно шагающие по обочинам. Осень только-только вступала в свои права – в кронах деревьев мелькали первые желтые листья, и воздух был наполнен влажным спокойствием, словно город отдыхал от жары, но еще не напрягался к зиме.
Сидевшая рядом с ним пожилая женщина в клетчатом пальто украдкой посмотрела на него, заметив наплечную сумку и фотоаппарат, свисающий на ремешке.
– Не местный? – спросила она без любопытства, просто из вежливости.
– Нет… Я в училище, в артиллерийское, – ответил он, чуть смутившись.
– А… ну, значит, скоро в форме будешь щеголять, – кивнула женщина одобрительно. – Хорошее у нас училище. У меня племянник в том году с медалью окончил. Теперь служит в Венгрии, в группе разминирования.
Иосиф кивнул, но не ответил. Его мысли были не о погонах. Он смотрел вперед, сквозь дрожащую рамку стекла, за пределы остановок, вывесок, антенн, ища в этом новом городе хоть какую-то зацепку – знак, намек, что он здесь не зря.
На повороте, за запотевшим стеклом трамвая, промелькнула "Катюша" – легендарная боевая машина на постаменте. Словно застыла в атаке, с поднятыми к небу направляющими, она стояла одна среди редких деревьев и разбросанных клочков земли, напоминая о грозных днях, когда Тула держала оборону.
И про эти времена, о которых кричала своим безмолвием «Катюша», Иосиф много читал в поселковой библиотеке Аккемира. Читал взахлеб – о подвиге туляков, о том, как заводы работали без передышки, как женщины вставали к станкам, а школьники собирали металлолом. Все это казалось тогда далекой и чужой легендой. А теперь вот – наяву, за окном трамвая, среди улиц, где все еще живо эхо тех суровых лет.
– Только ты, поди, заблудился, – продолжила соседка по сиденью, приглядываясь к нему. – Училище-то на проспекте Ленина. Это тебе совсем в другую сторону.
– Я знаю, – кивнул Иосиф. – Просто… у меня тут одна знакомая бабушка. Хочу ее проведать.
