На неё смотрели глаза, способные рассказать гораздо больше слов, а агрессия была всего лишь напускной защитой. Ощетинившись бронёй, он зачем-то выпендривался, демонстрируя ей, что делает одолжение этой встречей. Но подавляемые желания его выдавали – он вытирал потеющие ладони о джинсы и, таясь, по-мальчишески, бросал на неё стремительные взгляды.
Считывая его поведение, она одного не могла понять, от чего или от кого он так усиленно защищается и зачем? Лена хотела всего лишь поговорить с ним. Пытаясь объяснить ему причину встречи, она старалась держаться непринуждённо. Но разговор не клеился. В этой невидимой схватке оба боролись со страстью и притяжением друг к другу. У каждого была своя степень несвободы и способ «борьбы» с ней. Она надеялась найти причины проблем и устранить их, наивно полагая, что справится.
Будучи классическим ходоком по женщинам, Алексей руководствовался эгоистичным инстинктом самосохранения. Его агрессия, как наносная «шелуха», была по-мальчишески примитивна, нелепа и незрела. Пытаясь доминировать, он передёргивал каждое её слово, а то и просто хамил. Ему во что бы то ни стало хотелось обуздать непокорный нрав страстно желаемой женщины. И вместе с тем он пугался самого себя и своих желаний.
Пытаясь выстроить диалог, Лена терпеливо прощала ему неэтичное поведение. Он же, не задумываясь о том, что делает ей больно, не щадил её ни хлёсткими словами, ни холодом. Кем она для него была? Очередным сексуальным объектом? Ему ничего не стоило говорить без колкостей и снобизма. Своей агрессией он ещё сильнее затягивал узел, связавший их двоих.
Они были слишком далеки от понимания друг друга. Устав терпеть его остроты, едва подъехав к своему дому, она нажала на ручку двери, чтобы выйти из машины, и, к своему удивлению, услышала нотки детской растерянности в его голосе. С нескрываемой «печалькой» он попытался остановить её, спросив как ни в чём не бывало:
– А ты уже уходишь?
Оглянувшись, она испепелила его глазами, ощущая себя испачканной грязью. Общение с ним утратило для неё актуальность. Между ними стояла стена из его гордыни и заблуждений и её оскорблённого достоинства. Он боялся поднять на неё глаза, но когда их взгляды встретились, она прочла в них всё, о чём догадывалась. «Подростковые» комплексы, страхи и претензии ко всем женщинам мира были буквально написаны на его лбу! Он боялся её, боялся себя и своего особенного интереса к ней.
Задержав на нём разочарованный взгляд и послав его мысленно в невежливой форме далеко и надолго в эротическое путешествие, она не испытывала никаких чувств, кроме сожаления о потраченном впустую времени. Некогда уверенный в себе многократный чемпион мира, на деле оказался трусоватым, хамоватым и затравленным собственными страхами человечком. Его «корона» съехала набекрень и сам он в её глазах поблек. Титулованному мачо, несомненно, нужны были уроки этики и помощь психотерапевта.
Ей очень хотелось сказать всё, что она в тот момент думала о нём, бросив ему в лицо, как грязную тряпку, правду, но, привычно сдержавшись, не стала сотрясать воздух словами. Проиграли оба: ей не хватило в себе женщины, а ему – мужчины, только и всего!
Уходя без оглядки, она запретила себе думать о нём. Какое было блаженство – не думать о нём совсем! Лена готова была вычеркнуть его к чёртовой матери из списка вероятных воспоминаний. Не было ни обиды, ни злости, ни разочарования – одна пустота. Горечь обиды отрезвляла. Ей в тот момент было совершенно наплевать на все предначертания свыше, на все кармические узлы, долги, вообще на всё, о чём она не так давно узнала и загорелась желанием разгадать и исправить.
