Если только дозвонюсь… - страница 23

Грустная Жаклин курила одну за одной египетские папиросы с длиннющим мундштуком и задумчиво вертела на пальце подаренное кольцо. Потом решительно швырнула его Огаркину под ноги и кинулась Аптекарю на шею…

По дороге из аэропорта спустило правое заднее колесо. Пришлось выйти из машины и с полчаса простоять на обочине. Шурин нервно закручивал гайки и ругался на все шоссе, а Белугин стоял рядом и задумчиво поглядывал на автомобильный номер.

– Где-то я его уже видел, – наконец, сказал он. – Ты случайно в прошлом году, в июле, на Онтарио рыбачить не ездил?

– Не ездил, – буркнул шурин. – Там клев плохой. А что?

– Ничего, Николай, не волнуйся. Все нормально.

– Да какой я Николай? Я Василий, – отвечал шурин, на секунду отрываясь от гаечного ключа.

– Тем более не волнуйся, – успокоил его Белугин. – Ты крути, Василий, крути! Скоро темнеть начнет, а нам еще километров двадцать до города ехать.

Как не спешили, а домой добрались затемно. Белугин сразу же ушел к себе, шурин с радостной Жаклин – к себе. А Огаркин устроился в комнате отбывшего в Эмираты Аптекаря. Бизнесмен забрал из комнаты все, что мог, поэтому спать пришлось на полу. С непривычки ломило спину. Огаркин раза два за ночь поднимался и на цыпочках крался в туалет. Там он долго сидел и курил, размышляя о разных вещах. И к утру кое-что придумал.

Белугин идею в целом одобрил, хотя и заметил, что Аптекарь теоретически может вернуться, и тогда сдавать его комнату бедным пуэрториканцам не получится. Впрочем, все будет зависеть от цен на бензин и котировки акций «Петролеум ойл компани».

– Денег, простите, у вас много осталось? – поинтересовался Белугин. – Что? И сотни долларов не наберется? Плохо. Может на мебель и не хватить, – старательно пошарил по карманам и достал двадцать франков. – Ишь, ты! Видать, с «холодной войны» еще завалялась, – и заторопился на улицу. – Тут, за углом, один куркуль ресторанчик держит, можно попробовать у него обменять. Много не даст – с Украины приехал, но я с ним поговорю…

И точно. От куркуля Белугин вернулся с оттопыренными карманами.

– На индийские рупии обменял, один к пятидесяти, – сказал полковник, выгребая бурые бумажки прямо на пол. – Жаль, что франки нынче не в моде, в Париже евро в ходу… Послушайте, Саша, а может, и вам что-нибудь такое организовать? Обменный пункт, например? А то я поговорю…

– Не надо, – твердо сказал Огаркин. – Я плохо математику знаю.

– Печально, – Белугин привычно потянулся за кисетом. – А кем вы, простите, на бывшей родине работали? Я слышал, что-то по научной части?

– Ага. По научной, – привычно соврал Огаркин. – А что?

– То-то, я чувствую, где-то с вами встречался! – воскликнул Белугин, и внимательно на Огаркина посмотрел. – Вы случайно у Олега Ивановича в восемьдесят девятом году на дне рождения не были? Еще справа от вас один наш общий знакомый сидел?

– Был, – признался Огаркин. – В восемьдесят девятом.

– Так что ж ты мне полтора месяца лапшу на фуражку вешаешь?! – радостно заорал Белугин. – Ну, здравствуй, товарищ майор!

И кинулся обнимать изрядно смущенного Огаркина.

Выпросив у шурина веник, Огаркин замел индийские рупии в угол и накрыл по случаю встречи прямо на полу небольшую холостяцкую «поляну».

Пили помалу, но часто. Шурин все больше молчал, Жаклин рассказывала про Париж и вспоминала художника Пикассо, которому однажды на рю де Бланш позировала для «Девочки на шаре». Полковник ругал Багамские острова, кричал, что ни за что бы в плен не сдался, если бы не перестройка, и намекал на связи Аптекаря с Арабскими Эмиратами. («Ничего, – говорил Белугин, – приедет – я с ним разберусь!») Что же касается Огаркина, так тот задремал где-то на середине и пропустил Пикассо с Аптекарем мимо ушей.