Обычно именно в этот период у девчонок без причины срывает крышу.
– Дурак! Отвали! – её голос дрожит.
– Эу, алё, чё моросишь?
– А ты не понимаешь? – поворачивается и отталкивает меня, психанув.
– Нет, поясни.
Её истерика озадачивает. Я никогда не видел Марину плачущей... Хотя может, просто не обращал внимания?
– Ты укатишь в этот свой Хреноморск, а я? – выдаёт вдруг обиженно.
– Подожди. Суть претензии?
– Тебе вообще всё равно? – выпаливает зло.
Вон оно что.
– Мари, ты классная, и всё было круто, – вытираю большим пальцем влагу с её щеки.
– Было круто и…? – явно ждёт какого-то продолжения.
– И я думаю, ты с лёгкостью найдёшь мне замену.
Сколько себя помню, столько Швец умело крутит не только задницей, но и пацанами.
– Конечно найду, не сомневайся! – шмыгает носом. – Я в Москву поеду, ясно?
– С такими данными только туда и дорога, – поддерживаю на полном серьёзе.
– Найду себе богатого мужика и буду жить припеваючи! Даже не вспомню про всю эту нищету и вас, оборванцев! – обещает ядовито.
– Твои слова да Богу в уши, Марин, – щёлкаю по носу.
Смотрим друг на друга. Улыбаюсь.
– Ждать тебя сегодня после отбоя на чердаке или прямо сейчас расстанемся? – обнимает меня за шею и хитро заглядывает в глаза.
– Ждать, – подмигиваю ей.
– Козёл ты, Даня, – качает головой. – Но по тебе и твоей змее я буду скучать больше всего.
Ржу, зарываясь пальцами в её волосы.
– Я про твою татуху, придурок, – тоже прыскает от смеха, но перестаёт хохотать, когда наши губы встречаются.
Забираюсь под юбку, поглаживаю бедро. Маринка крепко сжимает мой торс ногами и отдаётся поцелую со свойственной ей страстью.
– КЛИМОВ! ШВЕЦ! – доносится до нас разгневанный голос директрисы. – Совсем стыд потеряли? Отставить разврат!
Медленно отлипаю от девчонки.
– Попрощаться-то с ним можно? – Маринка одёргивает юбку.
– Напрощаетесь, чувствую. Оставит тебе на память Клима-младшего. Что будешь делать? Понесёшь в дом малютки?
Швец матерится и раздражённо цокает языком.
– Ничему вас жизнь не учит! – возмущается Сергеевна.
– Ой, вам не надоело нудить? – Маринка взбивает пальцами шевелюру. – Идите домой к мужу, займитесь с ним чем-нибудь полезным. Давно пора своих детей воспитывать, а не чужих.
Громко хлопает дверь.
– На хрена ты…
– А нечего меня затрагивать! И вообще, ты на моей стороне или на чьей? – со всей дури лупит в плечо.
– Давить на больное необязательно, Марин. Ты же знаешь, что у них проблемы в семье.
– А насрать мне! – кричит на весь коридор. – Ей же насрать! Она с лёгкостью напоминает нам о том, что мы – люди второго сорта. Так почему я должна молчать? – хватает свою сумку с подоконника и фурией несётся к распахнутой настежь двери.
По опыту знаю, лучше сейчас её не трогать. Пусть перекипит, поостынет, успокоится.
Иду на улицу следом, присаживаюсь на ступеньки и снова достаю билет. Кручу его в руках. По новой перечитываю. Дважды.
Через две недели я буду дома. Через две недели начнётся новая жизнь…
*********
В день отъезда просыпаюсь очень рано. Долго лежу, тупо уставившись бесцельным взором в потрескавшийся потолок. Предпринимаю попытку уснуть, но у меня, естественно, не получается. Причина идиотская. Слишком много мыслей и переживаний, мне не свойственных.
Как сейчас выглядит мой брат? Узнаю ли я его? Будет ли он рад мне? И как вообще пройдёт наша встреча?
Задержав дыхание, поднимаюсь с постели. Едва сдерживаю стон. Прикрываю глаза на несколько секунд и стискиваю зубы до хруста. Смиренно жду, когда утихнет боль.
