Я даже и представить не могла, что однажды это случится. Причём не в хореографическом училище, а в чёртовом бомбоубежище…
Агрессивный появился внезапно. Подошёл к кровати, на которой я лежала, довольно грубо растолкал меня и велел идти в соседнюю комнату.
Я на тот момент чувствовала себя очень плохо. Жутко болела голова, дико першило горло, тело горело от повышенной температуры. Спросонья не сразу сообразила, чего он конкретно хочет. В итоге замешкалась, и в комнату бугай потащил меня чуть ли не за волосы.
Проорался. Разбил бутылку. Достал телефон и пистолет. Спросил, готова ли я станцевать для папы...
Козёл…
Кашляю и морщусь.
Ступни в крови. Мне очень больно. Поранилась о стёкла. Пострадали пальцы и стопы.
Тяну левую ногу к себе.
– Не двигайся.
Вздрогнув, замечаю присутствие того, второго. Вздыхаю с некоторым облегчением. Несказанно радует тот факт, что он вернулся без своего мерзкого подельника. Клянусь, я стала люто его ненавидеть!
– Дай посмотрю, – кладёт на пол потрёпанного вида аптечку и садится рядом.
– Не надо, уйди.
– Да подожди ты! Там осколки, по ходу.
– Я сама, – упираясь, шепчу хрипло.
Не успеваю среагировать. Горячие пальцы касаются моей лодыжки и поднимают стопу вверх, фиксируя её на коленке второй ноги.
– Твою мать.
– Оставь мою мать в покое! – пищу, разнервничавшись. – И ногу тоже! – снова захожусь в приступе кашля.
– Стой, Настя, надо достать стекло, – подсвечивает фонариком ступню. – Не двигайся! – недовольно командует, когда я всё же предпринимаю попытку воспротивиться. – Замри, я сказал!
Сказал он!
Господь милостивый! У меня нет сил драться. Всё, чего я хочу, это просто лечь в кровать под одеяло. Настолько отвратительно разбитой себя чувствую.
Оперевшись затылком о холодный бетон, молча наблюдаю за тем, как алая жидкость стекает по жилистому запястью, испещрённому венами.
Моё внимание снова привлекает шрам. Опять испытываю странное, необъяснимое чувство дежавю. Как будто где-то его уже видела.
– Терпи.
Вижу, как поливает ступню чем-то, напоминающим по запаху аптечный спирт, и, сосредоточившись, извлекает осколки. Один за другим.
– Ссс… – непроизвольно напрягаюсь всем телом и делаю глубокий рваный вдох.
Ай-яй-яй. Больно.
– Тут всё, – по новой поливает порезы той вонючей жидкостью, после чего достаёт из аптечки широкий пластырь и бинт.
– Я сама, – тянусь, чтобы забрать его, но парень, резко дёрнув рукой в сторону, лишь раздражённо цокает языком.
– Не мешай мне, – выразительно на меня смотрит, а потом продолжает. Плотно и умело заматывает всю ступню бинтом. Я же всё это время стараюсь не думать о том, что ко мне прикасается человек, меня укравший.
Зачем помогает? Что за аттракцион невиданной щедрости?Это мои слёзы так подействовали?
– Вторую давай, – вынуждает поменять ноги местами.
Зажмуриваюсь, поджимая губы. Как же мне неприятно... Там так сильно щиплет и пульсирует.
– Сколько это длилось? – слышу его голос, но нарочно не отвечаю вслух.
Сколько? Это, к счастью длилось недолго. Он появился в подземелье очень вовремя.
– Идём.
От неожиданности за него хватаюсь, потому что он ни с того, ни с сего решает поднять меня на руки.
– Отпусти! Поставь! – наряду с негодованием чувствую внезапно накатившее смущение. Я же не в театре. И это не мой партнёр, а совершенно чужой, незнакомый мне парень, решивший без спроса нарушить личные границы.
Оказавшись на кровати, спешу от него отстраниться. Он мокрый и пахнет дождём. Это всё, что улавливает дурная голова.
