– Насть…
Что-то происходит.
Поморщившись, пытаюсь отвернуться, однако сделать это мне не позволяют. Зато на какое-то время оставляют в покое. До тех самых пор, пока рядом не раздаётся противный писк. Мерзкий, режущий по воспалённым перепонкам.
У меня, вроде как, забирают градусник. После чего до сознания доносится речь, изобилующая нецензурными словами.
Недовольно мычу, когда лишают тёплого одеяла. Ворочаюсь, оттого, что некомфортно.
– Выпей это. Две, – снова вынуждают проглотить таблетки. А вот воде я рада. Губы совсем иссохли.
Жадно пью, а потом вновь обессиленно опускаюсь головой на подушку. Поворачиваюсь на бок и поджимаю под себя ноги.
Холодно. Ищу пальцами одеяло и тяну его на себя.
– Опять укрылась? Не надо этого делать, – слышу всё тот же мужской голос. Недовольной, но будто обеспокоенный.
Папа? Нет. Тогда кто?
Не хочу искать в подсознании ответ на этот вопрос.
Пытаюсь обнять себя руками и в ту же секунду чувствую, как на лоб ложится нечто холодное. Какая-то ткань.
Странно, но это приятно. Потому что снаружи я мёрзну, а внутри по ощущениям вся горю.
– Насть…
Забываюсь тревожным, коротким сном. Коротким, потому что в какой-то момент я начинаю испытывать непреодолимое желание сходить в туалет.
Распахнув глаза, часто-часто моргаю, желая, чтобы картинка как можно быстрее прояснилась. Однако всё, что я вижу, это – темнота. Встреча с ней и срабатывает, как катализатор. Запускаются мыслительные процессы, и мозг потоком выдаёт ту информацию, от которой тревожность нарастает.
Вспоминаю и то, что меня похитили. И то, что нахожусь под землёй. В кромешной тьме и холоде.
Паника невидимыми пальцами сдавливает горло. Начинаю чаще дышать. Мерещится что-то, а когда рядом обнаруживается чьё-то тело, я вообще прихожу в дикий ужас.
– Тихо, спокойно, – раздаётся над ухом.
Дёргаюсь влево. Отползаю, тут же скривившись. Правая ступня ноет и болит.
– Не бойся. Всё нормально. Батарейки сели, видимо.
Чувствую, что он садится.
Какого чёрта мы вдвоём на кровати?
Слышу, как щёлкает кнопкой.
– Да, батарейки.
Встаёт. По звуку отдаляющихся шагов догадываюсь, что направляется к двери, и тут случается это. Разнервничавшись, выдаю самое глупое из того, что может быть.
– Не уходи…
Объяснить эту дурость могу лишь тем, что мне очень-очень страшно остаться вновь наедине со своей фобией.
– Я на минуту, сейчас вернусь.
Прикусив язык, молчу.
Не уходи. Ты идиотка, Настя! До чего опустилась! Какая низость!
Пока распинаю себя за вселенскую глупость, он, как и обещал, возвращается. Причём не один, а со светом, что позволяет наконец сделать выдох. Правда уже через секунду моё тело напрягается по новой. Потому что он подходит и касается ладонью моего лба. Вот так запросто и без спроса.
– Не трогай, – замешкавшись, сбрасываю его руку.
– Сама или как? – протягивает мне уже знакомый блистер с таблетками и стакан с водой.
– Мне нужно… – замолкаю, стесняясь сказать, что именно.
– В туалет, – кивает, понимая без слов.
Опускаю ноги на пол. Только сейчас замечаю, что на мне тёплые шерстяные носки. Вообще не помню, чтобы их надевала. Зато отлично помню то, что происходило в соседней комнате.
Смутившись, встаю.
– Не подходи! – останавливаю его жестом.
Мне очень больно, но меньше всего хотелось бы опять с ним контактировать.
– Я помогу.
– Ты поможешь, если отпустишь меня домой, – прихрамывая, делаю пару шагов вперёд.
Пытаюсь абстрагироваться от боли, но как бы не старалась, не получается. Аж слёзы непроизвольно проступают. Там на ступнях, похоже, живого места нет.
