Пока я разбираю завал, слышу, как в комнату возвращается девушка в рубашке.
– О, че это у тебя? – спрашивает она Костю насмешливо. – Твое? Я чего-то о тебе не знаю?
– Тшш, – шепчет он. – Это типа твое.
– Да что ты? – хмыкает она.
– Да тихо ты, потом объясню, – и нарочито громко сообщает: – Прикинь, Машка, Тоха разбился! Позвоночник сломал!
Она испуганно ахает, они переговариваются. Я делаю вид, что их не слышу. Удивительно – но мне и правда абсолютно все равно. Зря Костя так суетится из-за этого бюстгальтера. Потому что на столе Антона среди хлама обнаруживаю еще и упаковку с презервативами. Может, в другой раз меня бы это задело, но сейчас все мысли и чувства заняты другим. К тому же, скорее всего, хозяйка бюстгальтера была у Антона задолго до меня. Не монах же он. Да и, в конце концов, не мне его обвинять и не сейчас…
Наконец нахожу зарядку и прощаюсь с Костей и его девушкой.
***
К Антону меня пускают только после обеда. Тихо подхожу к нему, словно чего-то боюсь. Он лежит прямо, вытянувшись даже не на матрасе, а на какой-то подложке из досок. Сначала мне кажется, что он спит. Но когда я подхожу ближе, Антон открывает глаза и даже вымучивает слабую улыбку.
– Ты как? Тебе очень больно?
– Да ерунда всё. Ничего, малыш, прорвемся.
– Я не могу так… прости меня, пожалуйста!
– Да брось! Я сам виноват. Раз уж взялся тебя учить, должен был следить и не отвлекаться. Только никому ни слова. Ладно? Ни маме, ни Дэну, никому.
– Я себе места не нахожу…
– Конечно. Потому что твое место рядом со мной, – он еще и шутит. Ловит мою руку, притягивает к себе поближе. – Главное, что ты цела. Я бы никогда себе не простил, если бы с тобой что-нибудь случилось.
Вот и я себе не прощу, думаю я, а вслух спрашиваю:
– А что врач говорит?
– Скоро бегать буду, – подмигивает Антон. – Да правда, ничего ужасного, не переживай.
***
Домой я возвращаюсь поздно вечером. Бабушка, к счастью, увлечена сериалом – ну, хотя бы допрос откладывается. Ухожу в свой закуток. Валюсь обессиленно на кровать. Открываю в телефоне чат группы – хоть узнаю, что было в универе. Как-никак я еще ни разу ни одного занятия не пропустила, поэтому все-таки немного не по себе. К тому же сессия скоро.
Листаю перепалки девчонок – они, как всегда, ругаются с Юлькой Орловой. Точнее – они на нее нападают, она – отбивается. В другой раз я бы вмешалась, но не сейчас.
Сейчас мне плохо, невыносимо плохо. Если бы Антон винил меня – это было бы справедливо. И мне было бы гораздо легче. Но вот такое его благородство – оно меня просто раздавило. Он, конечно, утверждает, что боится проблем и что они у него обязательно будут, если всплывет, что за рулем была я. Но мне кажется, что это лишь отговорки, а на самом деле – он просто хочет меня оградить. И я чувствую себя таким ничтожеством…
Вдруг сверху ленты с характерным пиликаньем всплывает уведомление о новом сообщении. Я бросаю взгляд, и сердце, дернувшись, пропускает удар. Оно от Германа…
Коротенькое совсем, буквально одна строчка, так что полностью вмещается в превью. «Привет! Тебя можно поздравить?»
Смотрю и глазам не верю. Что это? Зачем он пишет мне? Сейчас! Это что, издевка? Или он думает, что можно бросить меня в самый тяжелый момент, почти четыре года не подавать знака, а потом вдруг вот так запросто, как ни в чем не бывало, написать «привет»? Я даже не хочу знать, с чем он меня собрался поздравить!
