Вырвавшись из круга лиц и оставив веселье позади, они уже медленнее двинулись к повозкам на краю поляны. Их снова окружила ночь. Шум здесь звучал глуше, и Татьяна расслышала шелест листьев над головой. Рядом метались огоньки, не то меж темных стволов, не то в ее глазах. Она остановилась и замерла. Казалось, шаг в сторону – и она потеряется в темноте леса. Ее так манило сделать этот шаг! Она вглядывалась в лес, искала в листве тени – признак нечисти, которая водит свой хоровод.
– Ой! Оленька, ты же моя красавица. Да не сплю я, не сплю. – Бормотание няни выдернуло Татьяну из оцепенения. – Девоньки мои. Танюша!
– Таня, ну что ты! – Ольга потеребила ее за руку. – Тоже, что ли, заснула? Пойдем венок пускать. Девчонки ушли уже!
У озера царила торжественная суматоха. Луна серебрила его поверхность, освещала берег. Камыши гнулись под легким ветерком. Ночь выдалась теплой и приятной. Девушки волновались. Самые смелые и нетерпеливые стояли по колено в воде. Другие переминались с ноги на ногу на берегу, выжидая, что у них получится. Известно: если в ночь Ивана Купалы пустить венок по воде, по тому, куда и как он поплывет, можно узнать свою судьбу. Со стороны, куда венок направится, суженый приедет. Если быстро поплывет да долго не утонет, значит, свадьба будет быстрой и ладной, без препятствий, по любви. А если венок потонет, жди беды.
– Не рыдай, глупая! – постаралась утешить няня Лариных рыжеволосую и веснушчатую девчонку, у которой венок расплелся и утонул почти у берега. – Куда торопишься? Еще совсем малая же. Что ли тебе у мамки с папкой плохо? Вон сестер замуж раздадут, одна останешься, тебя сильнее всех любить будут. Поживешь в радость. А замуж через год выйдешь. Куда торопиться-то? Последний годок в девках, знаешь, какой сладкий?
Ольга с Татьяной хихикнули, прикрыв рты ладошками. Их Филипьевна из всего могла хорошее извлечь. А замуж спешить никому не наказывала, говорила: «Работы в три раза больше, да муж с капризами. В родительском доме-то как сыр в масле каталась». Только сестры Ларины знали, что их нянюшка замужем-то никогда и не была.
– А ты не подталкивай венок в нужную сторону! – на берегу возник Николка Пустяков и шлепнул Машу, горничную помещицы Антоновой, по рукам. – Тебя замуж за кузнеца отдадут, хоть сама с венком топись. А он кривой да со шрамом. Твою судьбу батька решил, не озеро.
Неугомонный Пустяков растолкал девчонок и принялся в сторону венков воду горстями загребать, отчего пошли волны, полетели брызги. Девчонки такого несправедливого вмешательства в их судьбу не стерпели, накинулись на Николку гурьбой да вытолкали из озера.
– Олька, сегодня ветер к усадьбе Ленских дует, все венки туда поплывут, – не унимался сын Пустяковых. Он залез в озеро поодаль от девушек и пинал воду, поднимая скопище брызг. – Соперниц у тебя за сердце Володьки будет тьма! Выходи лучше за меня замуж!
– Я лучше лягушку поцелую! – со смехом отозвалась Ольга. – А ты подглядывать пришел? Невесту, что ли, себе присматриваешь? Может, у кого венок к вашему дому поплывет?
– Больно надо мне! – обиделся парень. – Моя невеста еще в люльке лежит, а вы для меня старухи.
– Хочешь в невесты ту, которая тебя с соплями не видела? – улыбаясь, спросила Катерина, его сестра. – Верно решил. Меня задобрить не забудь, а то я и не такими подробностями с твоей невестой поделюсь.
Смеяться шустрый Пустяков перестал. Насупился. Против старшей сестры не поспоришь. Между Николаем и Екатериной было целых пять лет разницы, и оба они были поздними детьми у помещиков Пустяковых, уже пожилой пары. К моменту, когда они подросли, те уже пребывали в приличном возрасте, не могли должным образом уследить за детьми. А потому брат с сестрой, часто предоставленные самим себе, бегали с деревенскими ребятами.
